Битва королей (Лед и Пламя - 1)

Джордж Мартин

– Эсгред едет со мной в Пайк. Седлай лошадей, да поживее. Сам Веке приехал на тощем низеньком коньке из конюшен лорда Бейлона, но конь Теона был совсем другого рода.

– Где ты взял этого зверюгу?
– спросила Эсгред. Но Теон по ее смеху понял, что конь произвел на нее впечатление.

– Лорд Ботли купил его в Ланниспорте в прошлом году, но конь оказался для него слишком прыток, и Ботли решил его продать.
– Железные острова чересчур скудны и каменисты для разведения породистых лошадей, и местные жители в большинстве своем неважные наездники - они куда

лучше чувствуют себя на палубе ладьи, чем в седле. Даже лорды ездят на мелких лошадках, на лохматых пони Харло, а в телеги здесь чаще запрягают волов, чем коней. Крестьяне, слишком бедные, чтобы иметь какую ни на есть животину, сами таскают свои плуги по тощей, полной камней земле.

Но Теон, проживший десять лет в Винтерфелле, не собирался идти на войну без хорошего скакуна, и неудачная покупка лорда Ботли пришлась ему кстати: жеребец с нравом таким же черным, как его шкура, и крупнее обычной скаковой лошади, хотя и не такой большой, какими бывают боевые кони. Теон тоже был не такой большой, как многие рыцари, поэтому его это вполне устраивало. Глаза у жеребца горели огнем. Увидев нового хозяина, он оскалил зубы и попытался укусить ему щеку.

– А имя у него есть?
– спросила Эсгред.

– Улыбчивый.
– Теон сел в седло, подал ей руку и усадил перед собой, где мог обнимать ее всю дорогу.
– Вроде меня. Один человек сказал мне, что я вечно улыбаюсь когда не надо.

– Это правда?

– Разве что для тех, кто вовсе не улыбается.
– Теон подумал о своем отце и дяде Эйероне.

– Ты и теперь улыбаешься, милорд принц?

– О да.
– Он взял поводья, полуобняв ее и при этом заметив, что ей не мешало бы вымыть голову. Он увидел давний розовый шрам на ее красивой шее, и ему понравилось, как от нее пахнет - солью, потом и женщиной.

Обратная дорога обещала стать куда более приятной, чем поездка из Пайка сюда.

Когда они отъехали довольно далеко от Лордпорта, Теон положил руку ей на грудь, но Эсгред тут же ее сбросила.

– Держись лучше за поводья обеими руками, не то твой черный зверь скинет нас с себя и залягает насмерть.

– Это я из него уже выбил.
– Некоторое время Теон вел себя пристойно, рассуждая о погоде, ненастной с самого его приезда и часто дождливой) и рассказывая ей, сколько человек он убил в Шепчущем Лесу. Объясняя, как близко он был от Цареубийцы, он вернул руку на прежнее место. Груди у нее были маленькие, но твердые, и он это оценил.

– Не стоит этого делать, милорд принц.

– Еще как стоит.
– Он слегка стиснул пальцы.

– Твой оруженосец смотрит на нас.

– Пусть его. Он никому об этом не скажет - клянусь. Эсгред отцепила от себя его пальцы, крепко зажав их в своих. У нее были сильные руки.

– Люблю, когда женщина держит крепко.

– Вот уж не сказала бы, судя по той бабенке у пристани, - фыркнула она.

– По ней не суди. Просто на корабле больше не было женщин.

– Как по-твоему - твой отец хорошо меня примет?

– С чего бы? Он и меня-то принял не слишком хорошо - а ведь я его родная кровь, наследник Пайка и Железных островов.

–

Наследник? Но ведь у тебя, кажется, есть братья, несколько дядек и сестра.

– Братьев давно нет в живых, а сестра... говорят, любимый наряд Аши - это кольчуга, свисающая ниже колен, а бельишко у нее из вареной кожи. Но мужской наряд еще не делает ее мужчиной. Я хорошо выдам ее замуж, когда мы выиграем войну, если найду такого, кто согласится ее взять. Насколько я помню, нос у нее как клюв у коршуна, рожа вся в прыщах, а грудь плоская, как у мальчишки.

– Ладно, сестру ты выдашь замуж - а дядья?

– Дядья...
– По праву Теон как наследник шел впереди трех братьев отца, однако женщина коснулась больного места. На островах нередко случалось так, что сильная рука дяди отпихивала в сторону слабого племянника, который при этом обычно прощался с жизнью, "Но я не из слабеньких, - сказал себе Теон, - и стану еще сильнее, когда отец умрет".
– Они для меня не опасны, - заявил он. Эйерон пьян от морской воды и собственной святости и живет только ради своего бога...

– Разве его бог - не твой?

– Отчего же, мой. То, что мертво, умереть не может.
– Он улыбнулся уголками губ.
– Если я буду говорить слова вроде этих, с Мокроголовым у меня не будет хлопот. А Виктарион...

– Лорд-капитан Железного Флота и могучий воин. В пивных только о нем и поют.

– Когда мой лорд-отец поднял восстание, он отплыл в Ланниспорт вместе с дядей Эуроном и сжег флот Ланнистеров прямо на якоре, - вспомнил Теон.
– Но этот план принадлежал Эурону. Виктарион все равно что большой серый буйвол сильный, неутомимый и послушный, но скачку выиграть не может. Не сомневаюсь, что он и мне будет служить столь же преданно, как служил моему лорду-отцу. Для заговорщика у него маловато ума и честолюбия.

– Зато Эурону Вороньему Глазу хитрости не занимать. О нем рассказывают жуткие вещи. Теон поерзал в седле.

– Дядю Эурона вот уже два года не видели на островах. Возможно, он умер. Хорошо бы. Старший из братьев лорда Бейлона никогда не отказывался от старого закона. Его "Молчаливый" с черными парусами и темно-красным корпусом снискал себе мрачную славу во всех портах от Иббена до Асшая.

– Возможно, - согласилась Эсгред, - а если он и жив, то так долго пробыл в море, что стал здесь все равно что чужой. Железные Люди никогда не потерпят чужака на Морском Троне.

– Пожалуй, - ответил Теон и смекнул, что ведь и его тоже могут счесть чужаком. Он нахмурился, подумав об этом. "Десять лет - долгий срок, но теперь я вернулся, а отец еще и не думает умирать. У меня будет время показать себя".

Он подумывал, не поласкать ли снова грудь Эсгред, но она скорее всего скинет его руку, притом эти разговоры о дядюшках порядком охладили его пыл. Успеется еще поиграть, когда они окажутся в его покоях.

– Я поговорю с Хельей, когда мы приедем, и позабочусь, чтобы тебе дали почетное место на пиру. Я сам буду сидеть на помосте, по правую руку отца, но, когда он удалится, спущусь к тебе. Обычно он долго не засиживается - желудок не позволяет ему много пить.