Близнецы и "звезда" в подземелье
Шрифт:
От Вильяма всего-то требовалось: встать на задние ноги и сделать несколько прыжков. А бабушка и мама в это время должны были таким образом крутить веревку, чтобы получалось, будто Вильям прыгает для развлечения.
Козел это мог бы сделать совершенно запросто, но, как верно говорила та же бабушка:
— Козел, он и есть... козел!
Они сделали перерыв, познакомились с Генкой.
— А что? Пробуй, если нравится. Может, и получится из тебя циркач! — это все бабушка говорила.
Дед Олава улыбался, а мама внимательно смотрела на
— Где же Оля?
— Да сейчас придет. Ей надо было в школу свою на полчасика...
Но именно в эту секунду в нем и проснулось беспокойство. Тайно Олег глянул на часы... В самом деле, ей пора бы появиться на арене.
А Ольки все нет! Время между тем уже подъехало к семи, к началу представления. Сильверы выступали во втором отделении. Но такого в жизни не было, чтобы кто-то из них не пришел в цирк к семи. Это же просто непрофессиональное отношение к любимому делу!
Что-то случилось?..
Олег подошел к Генке:
— Ну, как дальше будем?
Генка вообще-то не очень понимал, что такого особенного случилось. Ну, задерживается немного...
Конечно, ведь он был не цирковой человек!
И тогда, очень кратко, как настоящему другу, Олег объяснил, в чем дело. А еще больше, чем слова, Генке сказали Олежкины глаза. И тогда он положил руку на его плечо:
— Оставайся, а я рвану. Не беспокойся, я найду ее!
Может, это было бы даже и правильное решение. Но не для Олега, который Ольгину боль чувствовал, как свою собственную. Ведь когда болит правая рука, левой так же больно. Хотя это трудно объяснить... если ты сам не близнец!
Остается только поверить на слово. Так что уж поверьте.
— Сейчас, Ген, обожди. Через пять минут двинем.
И пошел прямо к отцу:
— Олька пропала, пап.
Всеволод Олавович посмотрел на сына. Он собирался сказать, что прошло еще слишком мало времени, чтобы говорить такие слова. Однако отец, как никто другой, знал, что его сын не станет паниковать зря.
— Я должен ее найти, пап! — Олег опустил глаза. — Вы отыграете без нас, хорошо?
Говорили, что Надя куда-то пропала, а теперь...
Я думаю, Олька напала на ее след!
Как же ты ее оставил, сын?
Олег печально покачал опущенной головой:
— Думаю, она меня обманула... Ну, в смысле, не хотела почему-то брать с собой!
И неожиданно понял, что именно так оно и было! Быстро глянул на отца:
Пойду я, пап... Я теперь понял!
Только не превышай там! И обязательно звони... Обещаешь?
«Не превышать» — это значило не связываться со взрослыми, не делать такого, за что самого тебя могут потом привлечь к ответственности. За близнецами это водилось. Вот Ольга, кстати, только что забралась в чужую квартиру. Забралась, конечно, из самых лучших побуждений, но поди потом разбирайся. Закон различий не делает между теми, кто из благородных целей на чужой балкон пробрался, и простыми воришками.
— Ты обещаешь мне?
— Да!
Олежке уже не стоя л ось на месте.
— Хорошо. Иди!
Они вышли на ступени знаменитого Ростовского цирка, в котором столько... Эх, да не до того сейчас! Надо было решать, куда и как двигать.
— До «Суворовского» отсюда идет прямой автобус, — сказал Генка.
Олег в ответ лишь покачал головой:
Нам туда вообще не надо!
В смысле?..
Потому что она туда не пошла. Она просто от нас отделаться хотела!
Генка удивленно скривил губы: дескать, зачем?
Вот в том-то и дело! — Олег нахмурился. — Как только поймем, зачем она нас отшила, сразу будет понятно, куда она поехала. Она, мне кажется, что-то про Надю твою узнала!
А зачем ей было нас?..
Вот и думай!
Генка думать про это не стал. Он ведь совершенно не представлял, что за девчонка эта Ольга Серегина, и что она могла «выкинуть». Поэтому стал думать совсем о другом, что, как мы вскоре узнаем, окажется очень важным, чуть ли не решающим в их деле.
А Олег соображал, почему его сестренка — любимая, ненаглядная, которой он ничего подобного, конечно, словами не говорит, но чувствует-то именно это, почему она решила от него избавиться! Ведь Олег знал, что Оля ничего не любит делать без него. А тут вдруг — раз и...
Значит, что?.. Ну, думай же!
Значит, я ей чем-то мешал. Она с кем-то хотела встретиться, а я и Генка — мы ей мешали.
И тут, когда он произнес про себя Генкино имя, многое сразу прояснилось. Так молния иной раз вспыхивает в темноте, освещая лесную поляну, и черный камень посредине, и человека в старинном плаще, со шпагой, который... ну, в общем, и так далее — вы меня поняли, верно?
Вот так же и у Олега в памяти пролетела «молния». И он вспомнил, как Олька вдруг ни с того ни с сего вернулась к этому Шальневу. Сказала: я там кошелек позабыла?
Да ничего она там не забывала! Она с ним хотела поговорить, дополнительно... Олег попробовал припомнить лицо этого Лени, так называемого. И попытался припомнить, что он сам чувствовал, когда смотрел на Шальнева.
Ну точно! Ленька явно что-то недоговаривал! Но Олегу стало неприятно с ним общаться. Противно, когда человек скользкий.
А ведь это непрофессионально получается, друг мой! Если ты собираешься быть сыщиком, тебе не до подобных ощущений!
Значит, Ольга еще раз поговорила с Шальневым... А потом?
Вот что самое главное. Но пока надо к Шальневу и потрясти его по полной программе! Он повернулся к Генке, и вдруг тот сказал:
Здесь в пяти минутах живет один пацан клевый. У него есть мопед. Нам надо на мопеде лететь.
А ты уверен, что он нам даст?
Уважает! — коротко бросил Генка.
А Олег, между прочим, успел заметить: если этот пацан чего говорит, то так оно и есть. У него, может, характер не самый лучший. Но то, что он не трепло, — пятьдесят процентов.
— Тогда погнали, Ген! Только мы потом поедем не в ДК «Суворовсский», а...