Блуждающая во тьме
Шрифт:
Уилл и Джин вздохнули. Их новое задание тоже не порадовало, но они переносили его с большей стойкостью, чем я.
– Могу поспорить, она сама понятия не имеет ни об одном из этих философов, – не успокаивалась я. – Можно написать, что угодно, она все равно не заметит разницы.
По экзамену по этому предмету в прошлом семестре я получила от Стефани Аттвуд слабенькое «удовлетворительно», почти такое же, как по химии и физике, хотя считала, что мой ответ заслуживал большего и она намеренно занизила оценку. Я никак не могла понять, за что она меня так невзлюбила. Неужели все дело в том одном прогулянном уроке, который она никак не могла мне простить?
Джин испуганно приложила палец к губам.
– Алекс, тебя могут услышать, – зашептала она, оглядываясь по сторонам. Я подняла глаза к потолку, но решила дальше не распаляться. По крайней мере, не в школе, когда вокруг столько потенциальных врагов. Я-то знала, что стараниями ненавистной мне миссис Джеймс точно попаду на соревнование, но не хотела подставлять еще и Уилла с Джин.
– Всем школьникам сейчас же явиться во внутренний холл, – из колонок на стене раздался тонкий голосок Кимберли.
– Что происходит? – спросила я, когда синяя толпа вокруг нас вдруг послушно потекла в сторону лестницы.
Джин вздрогнула, а Уилл заметно помрачнел.
– Скоро узнаем. Пошли.
Когда все собрались, миссис Джеймс вышла на середину и повернулась к нам. Она не торопилась что-то говорить, только окидывала всех суровым взглядом, от которого меня сердце ушло в пятки. Неужели это снова из-за меня? Вдруг Майк передумал и все-таки рассказал, что на самом деле случилось тогда в лесу? Я поискала его глазами. Стоя среди красных, он едва обращал внимание на миссис Джеймс; его безразличный взгляд скользил по белоснежному пейзажу за окном. Точно так же, как в тот день, когда дядя и тетя орали на меня в гостиной.
– Если и есть в этой школе что-то, что мы ценим больше всего, так это честность и преданность учеников по отношению к учителям и нашим лучшим ученикам, – после небольшой паузы произнесла она, продолжая сверлить наши ряды взглядом. У меня внутри заструился неприятный холодок. – В том случае, если вы сами нарушили правила или стали свидетелями подобных нарушений, вы должны немедленно заявить об этом учителям или старшеклассникам из красного факультета. Они передадут ваше сообщение куда полагается или сами решат, как с вами поступить. Одно совершенно точно – молчание повлечет за собой кару, куда строже той, на которую вы могли бы рассчитывать, если бы сами сообщили нам о своем, – она сделала паузу, – или чужом проступке.
Миссис Джеймс сжала губы и снова окинула наши ряды строгим, не знающим пощады взглядом. У меня в животе что-то ухнуло. Нет сомнений, дело во мне. Я не могла даже представить, что кто-то из нашего факультета хоть раз осмелится нарушить правила, поэтому перебирала в уме возможные варианты своих нарушений. По крайней мере тех, о которых миссис Джеймс могла как-то узнать.
Вряд ли она собирается прилюдно говорить о волке. Ведь она сама строго-настрого запретила кому-то об этом рассказывать. Может, Джейк после длинного молчания все-таки пожаловался на мою грубость… Я украдкой взглянула на него, но он, как и Майк, выглядел не особо заинтересованным словами миссис Джеймс. Значит, остается только одно – кто-то увидел нас с Лин вместе после школы… Мысль о том, что ее накажут, вдруг показалась мне еще более ужасной, чем если бы Майк рассказал о волке, или Джейк – о моей грубости по отношению к нему. Из остального я уж как-нибудь выкручусь, но Лин… Я поискала ее глазами. Стоя посреди желтых, она с покорностью опустила голову. Должно быть, ее занимали схожие догадки.
– Итак, я совершенно точно знаю, что среди вас, – она обращалась к нашим рядам, – есть кто-то, кто совершил грубое, недостойное его цвета формы нарушение.
Красные глумливо зафыркали, а ученики вокруг меня оглядывались, гадая, о ком она говорит. Большинство неприветливых взглядов устремилось, естественно и, надо сказать, не без оснований, в мою сторону. Сбоку я почувствовала вопрошающий взгляд Уилла, но спрятала глаза, боясь, что он что-нибудь прочитает по моему лицу.
– Надо заметить, что от кого-то из вас я меньше всего ожидаю такого подлого и неприемлемого поведения по отношению к школе и нашим законам, – продолжила миссис Джеймс, сжимая тонкую указку и прохаживаясь перед нами. – Вы все воспитаны в лучших традициях нашего рода. Вам надлежит помогать и поддерживать всех, кто обладает нашим великим даром. Поэтому от вас, – она обвела нас указкой, – более, чем от кого-либо в этом зале, мы требуем послушания и дисциплины.
Я боялась поднимать на нее глаза, но чувствовала, что в этот момент она смотрит на меня. Холодок внутри меня усилился. Это конец. Она точно знает про Лин. Я уже проклинала себя за то, что не послушала мистера Честертона и позволила себе подружиться с ней.
– Итак, я даю виновному последний шанс выйти и признаться в своем поступке. Увы, моего милосердия ему уже не видать, но он хотя бы продемонстрирует нам, что те ценности, которые мы стараемся привить в этой школе, ему не чужды.
Что делать? Если я добровольно признаюсь и возьму вину на себя, она пощадит Лин? Я подняла голову, но в сузившихся глазах миссис Джеймс увидела лишь холодную решимость разобраться с виновным. Она никого не пожалеет.
– Я жду, – не предвещающим ничего хорошего тоном повторила миссис Джеймс.
Ребята вокруг меня молчали, никто не сделал шаг вперед. Видимо, как я и предполагала, только у меня совесть была нечиста.
– Что ж, – сказала она, после того, как никто не откликнулся. – Я очень, очень в вас разочарована… Единственное, что меня утешает, это то, что среди вас еще есть те, кто помнит о преданности нашему делу…
Я заметила, как Адриана Марлоу, стоявшая впереди, приосанилась.
Миссис Джеймс подняла голову и оглядела наши ряды. Учителя, наблюдающие за происходящим с балкончика второго этажа, смотрели на нас с любопытством. Они явно были не в курсе того, что происходит, и теперь нетерпеливо ожидали развязки. Только губы мистера Честертона были плотно сжаты. Поймав мой взгляд, он вопросительно наклонил голову. Видимо, как и Уилл (да что там душой кривить, все присутствующие в зале, включая меня), он был уверен, что это я снова что-то натворила.
Пробежав длинными пальцами по указке, миссис Джеймс повернулась в мою сторону. Чувствуя, как от ее взгляда сердце мгновенно плюхается вниз, я зажмурилась и приготовилась к самому худшему. Что-то подсказывало мне, что в этот раз одной изувеченной рукой я не отделаюсь – на этот раз миссис Джеймс уж точно не упустит шанс поквитаться со мной за все.
«Плевать, что она сделает со мной», – тут же решила я. Лин ни в коем случае не должна пострадать. Я не могла позволить повторения того, что случилось с Тэйлором и Эми. На этот раз я этого не допущу. Я сжала кулаки и сделала малюсенький шаг вперед…
– Мистер Фишер – вдруг резко произнесла миссис Джеймс. Уже подавшись в ее сторону, я оторопело остановилась и оглянулась на низкорослого, веснушчатого парня из моего класса, который все это время стоял слева от меня. – Вы ничего не хотите нам сказать?
Он вздрогнул и побледнел, его нижняя губа заметно затряслась.
Я остолбенела. Неужели все это было не из-за меня? Я сделала глубокий вздох, чувствуя, как сердце все еще бьется, как бешеное. На лице стоящей напротив Лин тоже проступило внезапное облегчение: она волновалась не меньше меня.