Боевой пекинес Мавка
Шрифт:
И тихо добавил: «Не спорь, девочка, остаюсь я, а не ты. Мне надо заблокировать порталы после вашего ухода и потом это всё, что я могу сделать для тебя.»
Лисса, гЛоттая слёзы, тихо прошептала: «Спасибо, отец. Прощай. Я люблю тебя».
Я понял, что третьим взрослым гномом должен был остаться с малышами мудрейший, но он остался умереть, послав вместо себя Лиссу.
Гномы, гномы... Подвиг ваш безмерен, ибо вы смогли обмануть Эмблему только так. Погибли все, но спасли своё будущее – детей. Я видел вашу гибель. Она была не просто героическая, она задержала вторжение на две недели и, быть может, спасшихся было бы немало, если бы Эмблема не начала
Кошмар видений закончился с утренней зарёй. И я мгновенно провалился в черноту сна, без сил, почернев от горя. Поэтому все проснулись, а меня не будили. Я спал весь этот день и всю следующую ночь, а Лотта всё время сидела рядом и пела песню Любви к Нашему Миру, чтобы не остался я пленником видений, чтобы вернулся обратно, чтобы обрёл силы жить дальше.
Глава 4. Большой проход
Утро, должно быть, наступило, потому что мы проснулись. Это, по нашим подсчётам, было уже третье утро наших блужданий по Большому проходу. Конечно же мы спустились вниз, чтобы отыскать следы детей гномов. Детей! Ха! Сейчас они все уже должны были стать взрослыми.
Через оплавленную чёрную дыру прошли мы в боковой коридор и Сибелиус шёл, закрыв глаза, чтобы не видеть во что превратилась Алмазная пещера. Даже Бонифаций не ворчал на гнома, хотя то и дело наталкивался на него. Сибелиус открыл глаза только в коридоре (гномы даже в полной темноте безошибочно чувствуют формы внутри гор).
Мы шли, не находя никаких следов увиденного мной сражения, видно, слизняки хорошо поработали, сожрав всех и всё. Мы шли молча, не отвлекаясь, стараясь отыскать следы гномов. Лотта сотворила светлячок (так называли мы магический фонарик), он светил золотистым светом, не давая нам впасть в уныние от этого безмолвия. Так мы дошли до перекрёстка коридоров.
– Лотта, куда идти? – спросил я.
– Сейчас скажу, только приложу руки к скале.
Лотта закрыла глаза, сосредоточилась.
– Ничего похожего на порталы. Сейчас перейду к другой стенке.
Процесс повторился.
– Странно, опять ничего. Я не вижу порталы, даже не чувствую, куда идти. Видно, мудрейший гном не заблокировал их, а уничтожил совсем.
– Что будем делать? – я ждал ответа, но соратники мои молчали.
– Сим, давай осмотрим коридоры по очереди, - предложил наконец-то Сибелиус.
– Хорошая мысль, если не будет новых перекрёстков.
– А мы сейчас посмотрим. У входа в коридоры должны быть знаки, мы называем их «дорожные пометки». Это как бы краткое описание коридора. Лотта, посвети мне, пометки бывают у самой земли.
Сибелиус наклонился, стал искать дорожные пометки.
– Ага, понятно. Этот сюда, а здесь снова перекрёсток, а тут кольцевые ходы.
Он бормотал себе под нос, но в тишине пещеры всё было прекрасно слышно. Наконец, гном выпрямился.
– Мы должны свернуть налево. Там начинается Большой проход в следующую горную систему. Обычно Большой проход соединяет две отдельные горы, но не как единый коридор, а как сеть петель с ответвлениями, чтобы запутать врагов, если они прорвутся. Кроме того, мне известно, что порталы Гномьего Кряжа были в одной из петель.
– Сможешь нас провести через Большой проход? – спросил я.
– Сим, Лотта, Бонифаций. Я хочу сказать вам совершенно откровенно, что значения не всех дорожных пометок мне известны. Мой отец служил в Горячей Роте, и я
Мы переглянулись. Впервые мы поняли, что Сибелиус утерял многие качества, которые прививаются гномам в детстве. Впрочем, особого выбора у нас не было. Или искать гномьих детей, или нет. Даже больше: «или нет» отменялось. Первое вторжение испортило Наш Мир, добра в нём стало меньше и мы, воспитанники Горячей Роты, не могли уменьшить его еще больше.
– Пошли, Сибелиус, - у нас есть еще мой нюх, ясновидение Лотты и куча хлама в голове Сима.
Бонифаций выразился как всегда кратко и изящно. Добавить было нечего, и мы свернули в левый коридор. В результате мы третий день блуждали по петлям Большого прохода. Каждая петля начиналась с отметки – камня определенной формы. Дорожные пометки Большого прохода были выбиты как раз на начальном камне. Каждый раз Сибелиус наклонялся, внимательно изучал отметки, бормоча себе под нос. Мы уже свыклись и с бормотанием, и с блужданием в свете светлячка и даже с отсутствием четкого деления на день и ночь. Но сегодня по нашим подсчётам, утром третьего дня - стало ясно, что мы всё-таки заблудились. Уж больно новый камень был похож на вчерашний. Стало очевидно, что по этой петле мы идём во второй раз.
– Признавайся, Сибелиус, куда ты нас завёл? – голос Бонифация не предвещал ничего хорошего. Нужно было срочно остановить разговор, грозивший перерасти в скандал. Поэтому я задал, казалось, дурацкий в этой ситуации вопрос.
– Кстати, Сибелиус, давно хочу узнать, почему у тебя такое странное для гнома имя?
– Нашёл время! – Собакк переключился на меня, а мне только этого и надо было.
– Тебе неинтересно - не слушай, - подхватила умница и красавица Лотта. Она уже всё поняла. – Мне интересно, рассказывай, Сибелиус. Расслабимся, а потом я послушаю пещеру.
Сибелиус покосился на Собакка (тот, к счастью, замолчал), вздохнул и начал рассказывать.
– Благодаря отцу. До него нас называли Кривули.
– Было за что, ничего не изменилось, - язвительный Собакк не мог успокоиться.
– Бони, ещё одно слово, и пойдёшь искать выход сам. – Я посчитал нужным применить угрозу. – Что было дальше, Сибелиус?
– Один наш предок провинился, коридор пробил кривой, что у гномов большой проступок. Так и пошло «Кривули, да Кривули». А отец у меня с поэтической душой был, очень ему это имя не нравилось, а замену он ему не находил. Потом начался новый набор в Горячую Роту. Он очень хотел туда попасть, рвался, чтобы отомстить за Гномий Кряж. То, что все погибли и так ясно было. Только не знали, как. Скалистые Пустоши стали непроходимыми. Когда назначили День Первого Испытания у него еще не было этого имени.
Мы закивали головами - Первое Испытание было анонимным.
– Его Испытание было вроде как простым. Пройти через временной портал на Землю, точно в назначенное время и место, затем пойти туда, где много людей, и вести себя так, чтобы люди не заметили, что он не человек.
Мы снова закивали. Искусство подражания – это первое, что проверяют в Горячей Роте.
– Место ему определили под названием «Хельсинки», а время – конец 19 столетия по земному времени. Расчеты отец мой сделал быстро и правильно - точка в точку, секунда в секунду. Притворился кем-то там, уже не помню. Смотрит, все куда-то в одном направлении едут. Все слово говорят «концерт», которое он не слышал. Вот он туда и направился. А там - как в Алмазной пещере красота!