Богач, бедняк
Шрифт:
Бадди сразу же отозвался на свист, вышел из дома.
– - В чем дело? Уже так поздно!
– - Послушай, Бадди,-- сказал Рудольф,-- не сможешь ли подержать эту сумку для меня пару дней, а?– - Он протянул Бадди сумку.-- Купил подарок для Джулии и не хочу, чтобы увидела мать.-- Заведомая ложь: в квартале было известно, какие скупердяи все Джордахи, и к тому же Бадди знал, что мать Рудольфа не одобряла встреч сына с девушками.
– - Ладно, сохраню,-- беззаботно пообещал Бадди. Он взял из его рук сумку.
– - Я тоже тебя когда-нибудь выручу!
– - Мне от тебя ничего не нужно, кроме одного -- не
– - Нет, это все.
– - Между прочим, я видел сегодня Джулию,-- бросил Бадди.-- Проходил мимо кинотеатра. А она входила. С каким-то незнакомым парнем. Он старше тебя. Приблизительно года двадцать два. Я спросил: "Где же Рудольф?", она ответила, что не знает и знать не хочет.
– - Не может быть!– - обиделся Рудольф.
– - Нельзя же быть постоянно в полном неведении, вот что я скажу тебе, Рудольф. Ладно, до завтра!
Рудольф пошел к вагону-ресторану "Эйс", чтобы купить там вечернюю газету. Он сидел за столиком со стаканом молока и двумя земляными орешками, читал спортивный раздел. Накануне днем "Гиганты" выиграли. Если не считать этого важного спортивного события, каким был для него этот день? Удачным или несчастливым? Он этого не мог сказать.
IV
Том поцеловал Клотильду и пожелал ей спокойной ночи. Она, проведя теплой ладонью по его щеке, нежно ему улыбнулась. Она лежала в кровати под одеялом, волосы разметались на подушке. На ночном столике горела лампа, чтобы он вышел из ее комнаты, не расквасив себе нос, или не налетел на кого-нибудь из домочадцев. Том бесшумно затворил за собой дверь. Полоска света в щели двери пропала -- Клотильда выключила лампу.
Он, пройдя через кухню, вышел в коридор и стал медленно подниматься по темным ступенькам, держа в руках свитер. Из спальни дяди Гарольда и тети Эльзы не доносилось ни звука. Обычно там стоит такой храп, что сотрясается весь дом. По-видимому, сегодня дядя Гарольд уютно спал на боку. Никто из их родственников в Саратоге не умер. Дядюшка потерял три фунта веса и ничего там не пил, кроме воды.
Томас по узенькой лестнице прошел на самый верх, к себе на чердак, открыл дверь, включил свет. На его кровати в своей полосатой пижаме сидел дядюшка Гарольд собственной персоной.
Моргая на свет, он ласково улыбнулся. Во рту его зияла большая дыра: четырех передних зубов не было, а мост он снимал на ночь.
– - Добрый вечер, Томас,-- сказал дядя. Без переднего моста речь дяди была невнятной, он шепелявил.
– - Привет, дядя Гарольд,-- поздоровался Томас. Он, конечно, понимал, что волосы у него взъерошены и от него пахнет духами Клотильды. Интересно, что дяде понадобилось в его комнате в столь поздний час? Прежде он к нему никогда не поднимался. Том понимал, что сейчас ему нужно быть очень осторожным, подбирать правильный ответ и нужную интонацию.
– - Уже довольно поздно, ты не находишь, Томми?– - сказал дядя Гарольд низким голосом.
– - На самом деле?– - переспросил Том.-- Знаете, не посмотрел даже на часы.-- Он стоял возле двери, стараясь держаться подальше от дяди. Почти голая комната. У него немного личных вещей. На комоде -- книжка из библиотеки "Всадники из Перпл-Сейджа"1. Ее ему посоветовала почитать библиотекарша.
– - Уже довольно поздно, ты не находишь, Томми?– - Массивный дядя Гарольд, казалось, заполнял собой всю маленькую комнатку. Он сидел в своей полосатой пижаме посередине кровати, и от его веса она сильно прогнулась.-Почти час ночи,-- продолжал дядя Гарольд. Из его рта вылетали мелкие капельки слюны: так проявлялось отсутствие верхних зубов.-- Поздно, нужно заметить, тем более для такого парня, как ты, с молодым, растущим организмом, которому приходится вставать очень рано и трудиться целый день. Развивающемуся организму, Томми, требуется полноценный, продолжительный сон.
– - Я не знал, который сейчас час,-- оправдывался Томми.
– - Чем же ты занимался в час ночи, Томми, какие нашел для себя развлечения?
– - Бродил по городу,-- отважно соврал он.
– - Ах, эти яркие огни,-- сказал дядя Гарольд.-- Яркие огни городка Элизиума, штат Огайо!
Том притворился, что хочет спать, зевнул, потянулся. Бросил свитер на спинку стула.
– - Как хочется спать! Скорее бы в постель!
– - Томми, тебе нравится у нас в доме?– - зашепелявил дядя Гарольд, брызгая слюной.
– - Конечно, нравится, а почему вы об этом спрашиваете?
– - Тебя здесь вкусно кормят, так же, как и всех членов нашей семьи, не так ли?
– - С едой у вас все в порядке,-- согласился Том.
– - Хороший дом, прочная крыша над головой,-- из-за дырки во рту у дяди получилось не "крыша", а "срыша".
– - Жаловаться не на что,-- понизил голос Томас, чтобы, не дай бог, не приперлась сюда еще и тетушка Эльза и не приняла участие в ночной беседе.
– - Ты живешь в приятном, чистом доме,-- продолжал нудеть дядя Гарольд,-- все здесь относятся к тебе, как к родному, как члену нашей семьи. У тебя даже есть свой велосипед.
– - Жаловаться не на что,-- повторил Том.
– - У тебя хорошая работа. Ты получаешь хорошую зарплату, как взрослый мужчина. А кругом всем грозит безработица. К нам приезжают миллионы людей, не имеющих работы, но ты механик, и тебе работа гарантирована всегда.
– - Да, я могу сам о себе позаботиться,-- сказал Томас.
– - Ты, конечно, можешь позаботиться о себе самом, кто говорит другое? Но ты ведь плоть от моей плоти, кровь от моей крови. Я принял тебя безропотно, без возражений, когда твой отец попросил меня приютить тебя. Там, в Порт-Филипе, ты попал в беду, и я, твой дядюшка, ни о чем тебя не спрашивал, не задавал лишних вопросов. Разве не так? Тетя Эльза тоже радушно приняла тебя.
– - Там, дома, действительно был небольшой шум,-- объяснил Томас,-- но вообще-то ерунда, ничего серьезного.
– - Я сказал, что не задавал лишних вопросов,-- повторил дядя Гарольд, великодушно отбрасывая от себя всякую мысль о допросе с пристрастием. Его пижамная куртка расстегнулась. Теперь вперед выкатился круглый животик, обнажив несколько слоев складок -- вместилище не одного десятка кружек пива и толстых сосисок под резиновыми подтяжками брюк.
– - И что я требую взамен этому? Чего-то невозможного? Недостижимого? Благодарности? Ничего подобного. Только одного -- крошечный пустяк. Чтобы молодой парнишка вел себя прилично, не задерживался нигде допоздна, ложился спать в положенное время. В постель, в свою постель, Томми.