Богач, бедняк
Шрифт:
Ах, вон оно в чем дело! Этот сукин сын наверняка пронюхал о них с Клотильдой. Но он промолчал.
– - У нас чистый, порядочный дом, Томми,-- продолжал свою нотацию дядя Гарольд.-- Нашу семью повсюду уважают. Твою тетку принимают в самых лучших семьях. Ты ужасно удивишься, когда узнаешь, каким доверием я пользуюсь в банке, мне всегда готовы там предоставить любой кредит. Мне предлагали баллотироваться в законодательное собрание штата Огайо от республиканцев, хотя я не коренной житель этой страны. У моих дочерей -- прекрасные, изысканные наряды, вряд ли кто одевается лучше, чем они. Они учатся. Хотят стать топ-моделями. Поинтересуйся, так, между прочим, попроси, и я
– - Я все понимаю,-- сказал Томас. Пусть этот старый идиот выговорится.
– - Ты не гулял по городу до часа ночи, не надо мне лгать. Я знаю, где ты был,-- с печальным укором в голосе сказал дядя.-- Мне захотелось чего-нибудь выпить. Я решил взять бутылочку холодного пива из холодильника. На кухне я услыхал шум. Томми, мне даже стыдно говорить, какой шум я услыхал. Мальчик твоего возраста! Присутствие в доме моих дочерей, этих ангелочков! Немыслимо!
– - Ну и что из этого следует?– - грубо спросил Томми. Его затошнило от мысли, что дядя подслушивал, как они занимались любовью с Клотильдой!
– - Ну и что из этого следует?– - возмутился дядя Гарольд.-- Больше тебе сказать мне нечего? Что из этого следует? А?
– - А что вы хотите от меня услышать?– - Тому так хотелось сказать дяде, что он любит Клотильду, что в его гнусной жизни с ним никогда не происходило ничего подобного, что Клотильда тоже его любит и что если бы он, Том, был сейчас старше, он сбежал бы из этого чистого, проклятого дома с их уважаемыми всеми домочадцами, с его бледными, худосочными девицами, будущими топ-моделями. Но конечно же он не мог ничего такого сказать. Он вообще ничего не мог сказать. Кажется, у него отсох язык.
– - Я хочу услышать от тебя, что сделала с тобой эта грязная, невежественная, но себе на уме девка?– - прошипел дядя Гарольд.-- Ты должен пообещать мне никогда к ней не прикасаться. Ни в моем доме, ни где-нибудь еще. Понял?
– - Я не собираюсь вам ничего обещать,-- упрямо возразил Томас.
– - Как видишь, я с тобой предельно вежлив,-- сказал дядя Гарольд.-- Я с пониманием отношусь к этой щекотливой теме, говорю тебе тихо, как здравый, умеющий понимать и прощать мужчина, Томми. Нам не нужен скандал. Я не желаю, чтобы тетя Эльза узнала о том, что ты осквернил наш чистый дом, какой страшной опасности подвергались здесь ее дочери... Ах, мне трудно подыскать нужные слова, Томми.
– - Я не собираюсь ничего вам обещать,-- твердо повторил Томас.
– - О'кей, ты не собираешься мне ничего обещать,-- отозвался дядя Гарольд, но уже гневным тоном.-- Можешь мне ничего не обещать. Вот что я тебе скажу. Сейчас я выйду из твоей комнаты и немедленно зайду в комнатку за кухней. Она-то уж мне все пообещает; все, смею тебя в этом заверить!
– - Вы так думаете?– - спросил Томас, и его голос ему самому показался каким-то высоким, почти детским.
– - Да, я так думаю, Томми,-- повторил его дядя шепотом.-- Она пообещает мне все на свете. Ей ничего другого не остается. Если я ее выгоню, куда она пойдет? Вернется в Канаду к своему мужу-пьянице, который вот уже два года ищет ее, чтобы избить до смерти?
– - Повсюду полно работы. Для чего ей возвращаться в Канаду?
– - Ты так думаешь? Тоже мне нашелся авторитет по международному праву,-- упрекнул его дядя Гарольд.-- Ты считаешь, что все так просто? Ты думаешь, что я не обращусь в полицию? Так?
– -
– - Томми, ты уже не маленький ребенок,-- ответил, едва сдерживая ярость, дядя Гарольд.-- Ты раздвигаешь ноги замужней женщине, как взрослый мужчина, но на плечах у тебя голова ребенка. Она развратила несовершеннолетнего, погубила его нравственность. Не забывай, Томми, что ты еще пока несовершеннолетний. Тебе только шестнадцать лет. А это -преступление, Томми. Серьезное преступление. Даже если они не отправят ее в тюрьму, ее вышлют из страны как нежелательную иностранку, которая занимается развращением несовершеннолетних детей. Клотильда не гражданка Америки. Ей придется вернуться в Канаду. Об этом напишут в газетах. А там ее будет ждать муженек. Да, да,-- повторил дядя Гарольд.-- Клотильда мне пообещает все. Все, понимаешь?– - Он встал.-- Мне, конечно, жаль, Томас. Это не твоя вина. Весь этот разврат у тебя в крови. Твой отец был большой охотник до шлюх. Его знал весь город. Мне было стыдно здороваться с ним на улице. А твоя мать, чтобы ты знал, была незаконнорожденным ребенком. Ее воспитали монахини. Поинтересуйся как-нибудь, кем был ее отец. Или мать. Ну а теперь ложись, Томми. Тебе нужно поспать.-- Он снисходительно похлопал его по плечу.-- Ты мне нравишься. И я хочу, чтобы из тебя получился настоящий мужчина. Ты -надежда нашей семьи. Я забочусь только о тебе, все это в твоих интересах. А теперь давай ложись спать.
Дядя Гарольд прошлепал босыми ногами к двери -- настоящий уродливый великан, любитель пива, в пижаме в полоску. Он был уверен, что сейчас все на его стороне и он может испробовать любое оружие.
Томас выключил свет. Упал лицом вниз на кровать. Изо всех сил ударил кулаком по подушке.
На следующее утро он спустился пораньше, чтобы поговорить с Клотильдой до завтрака. Но дядя Гарольд был уже в столовой, сидел, читал газету.
– - Доброе утро,-- поднял он на мгновение на него глаза. Зубной мост у него был на месте. Он шумно втягивал в себя кофе из чашки.
Вошла Клотильда с апельсиновым соком для Томаса. Она на него даже не смотрела. Смуглое, замкнутое лицо. Дядя Гарольд не глядел в ее сторону.
– - Просто ужас, что там происходит в Германии,-- возмущался дядя.-Они, эти русские, насилуют немок прямо на берлинских улицах. Сто лет они ждали такого подходящего случая. Люди живут в подвалах. Если бы я не встретил твою тетю Эльзу и мы не приехали сюда, в эту страну, то не знаю, что со мной произошло бы, где бы я находился сейчас. Только один Бог ведает.
Снова вошла Клотильда, принесла яичницу с беконом для Тома. Он внимательно посмотрел ей в лицо: не появится ли на нем какой условный знак. Нет, ничего.
Закончив завтракать, Томас встал из-за стола. Он вернется сюда попозже, когда никого в доме, кроме Клотильды, не будет... Дядя Гарольд оторвался от газеты.
– - Скажи Коэну, что я буду в девять тридцать,-- сказал он.-- Мне нужно сходить в банк. И передай, что я пообещал мистеру Данкану, что его машина будет готова днем, вымытая и протертая.
Томас кивнул, вышел из столовой. Навстречу ему вошли с лестницы две дочери, бледнолицые, пышные девицы.
– - Мои ангелочки,-- ласково обратился к ним дядя Гарольд. Они поцеловали отца.
– - Доброе утро, папочка!
Шанс встретиться с Клотильдой появится у него часам к четырем. В этот день дочери дяди Гарольда обычно посещали зубного врача, чтобы проверить состояние зубов, и тетя Эльза возила их на прием на втором семейном автомобиле. Дядя Гарольд сейчас наверняка торчит в демонстрационном зале. Клотильда будет одна.