Большая книга стихов

Липкин Семен Израилевич

1975

ВРЕМЯ

Разве не при мне кричал Исайя, Что повергнут в гноище завет? Не при мне ль, ахейцев потрясая, Сказывал стихи слепой аэд? Мы, от люльки двигаясь к могиле, Думаем, что движется оно, Но, живущие и те, кто жили, — Все мы рядом. То, что есть Давно, Что Сейчас и Завтра именуем, — Не определяет ничего. Смерть есть то, чего мы не минуем. Время — то, что в памяти мертво. И тому не раз я удивлялся, Как

Ничто мы делим на года; Ангел в Апокалипсисе клялся, Что исчезнет время навсегда.

1975

"Господин Весенний Ветер…"

* * *

Господин Весенний Ветер, Я вас помню молодым, Вы беседовали весело С госпожой Акацией. В нашем городе стояли Иностранные суда, И взметались, и сияли Беспокойные года. Господин Весенний Ветер, Вот и стал я стариком, И давно сожгли захватчики Госпожу Акацию. Словно камни под водою — Онемелые года. Та, что здесь всегда со мною, Не вернется никогда.

1976

ИЗ ТЕТРАДИ

Но только тот, кто мыслью был наставлен, Кто был рукоположен красотой, Чей стих, хотя и на бумаге правлен, Был переписан из тетради той, Где нет бумаги, букв и где страницы Незримы, хоть вещественней кремня, — Увидел неожиданно зеницы, Исторгшие на землю столп огня.

1976

КРИК ЧАЕК

Семейство разъевшихся чаек Шумит на морском берегу. От выкриков тех попрошаек Прийти я в себя не могу. Мне вспомнилось: мы хоронили Жену сослуживца. Когда Ее закопали в могиле, Был вечер, а мы и беда Вступили в автобус последний, И тут, как проказа, возник Из воплей, проклятий, и сплетни, И ругани смешанный крик. То стая кладбищенских нищих, Хмельных стариков и старух, Кривых, одноногих, изгнивших, Блудила и думала вслух… Земля, человечья стоянка, Открыла ты нам, какова Изгаженной жизни изнанка, Где Слово сменили слова. Во тьме остановки конечной Уже различаем, какой Вращается двигатель вечный, А движет им вечный покой.

1976

"Когда в слова я буквы складывал…"

* * *

Когда в слова я буквы складывал И смыслу помогал родиться, Уже я смутно предугадывал, Как мной судьба распорядится, Как я не дорасту до форточки, А тело мне сожмут поводья, Как сохраню до смерти черточки Пугливого простонародья. Век сумасшедший мне сопутствовал, Подняв свирепое дреколье, И в детстве я уже предчувствовал Свое мятежное безволье. Но жизнь моя была таинственна, И жил я, странно понимая, Что в мире существует истина Зиждительная, неземная, И

если приходил в отчаянье От всепобедного развала, Я радость находил в раскаянье, И силу слабость мне давала.

1976

НОВАЯ ЖИЗНЬ

Новую жизнь я начну с понедельника, Сброшу поклажу ненужных забот, Тайная вечеря зимнего ельника К делу и жертве меня призовет. Все, что душа так испуганно прятала, — Тихо откроет, по-детски проста, Первосвященника и прокуратора Не убоюсь — ни суда, ни креста. Землю постигну я несовершенную И, искупляющей силой влеком, Следом за нею на гибель блаженную В белом хитоне пойду босиком.

1977

"Заснуть и не проснуться…"

* * *

Заснуть и не проснуться, Пока не прикоснутся Ко мне твои ладони И не постигну я, Что в мир потусторонний Мы вырвались из плена Земного бытия. Развеем, новоселы, Наш долгий сон тяжелый О том, что был я грешен, И перестану я, Твоей душой утешен, Разгадывать надменно Загадку бытия.

1977

КОНЬ

Наросло на перьях мясо, Меньше скрытого тепла, Изменилась у Пегаса Геометрия крыла. Но пышна, как прежде, грива, И остер, как прежде, взгляд, И четыре крупных взрыва Под копытами дымят. Он летит в пространстве жгучем, В бездну сбросив седока, И разорванным созвучьем Повисают облака.

1977

"Доболеть, одолеть странный страх…"

* * *

Доболеть, одолеть странный страх, Догореть, докурить сигарету, Истребить себя, — так второпях В автомат опускают монету. Но когда и внутри и вокруг Обостряется жизни напрасность, У нее появляется вдруг Полудетская мрачная страстность. А потом начинается свет Где-то исподволь, где-то подспудно, Мысль прочнеет, как плоть, как предмет, И волнуется чисто и чудно.

1977

МГНОВЕНЬЕ

Пустившись вечером в дорогу, Меж темных скал увидел неба Я головокружительный кусок. Как будто идолищу-богу, Молились горному отрогу И разжигали звезды алтари. Младенческое было что-то В сверкании вечерней бездны, И мир мне показался так высок, Что с плеч моих сошла забота, Я стал пригоден для полета, Как тот, что сообщил благую весть. Нездешнего прикосновенье Ожгло меня, и уходило Оно безмолвно, как песок в песок, Но я запомнил то мгновенье, Как помнят боль и откровенье И милую отцовскую ладонь.