Большая расплата
Шрифт:
На экранах появилась схема расположения комнат ЛеДюка — план этажа с расположением мебели и положением тела. Тап по экрану, и изображение покрылось разноцветными точками. Точек было так много, что они почти закрыли само изображение.
— Красные точки — отпечатки самого ЛеДюка, — сказал Бовуар, снова ткнув в экран. Красные точки исчезли, уступив место черным. Таких было гораздо меньше.
— Как вы можете видеть, остальные отпечатки в основном в гостиной, но некоторые найдены в ванной и немного есть в спальне.
— Уже
— Не все, только большую часть. Большинство принадлежит одному человеку. Мишелю Бребефу.
— Хм, — Гамаш склонился ниже над своим экраном, поднеся его ближе к глазам. — Можешь показать нам только его отпечатки?
Бовуар ткнул в планшет, рисунок на экране изменился. Точки покрывали гостиную, ванную. Спальню.
Гамаш рассматривал изображение.
Желина дотронулся до иконки на своем экране и на план гостиной сменился отчетом судмедэкспертизы. Компьютерное изображение он посчитал ограниченным. Визуализации это помогало, но в то же время сбивало с толку — тут было слишком много информации, но она была слишком узкого плана.
Он предпочёл почесть отчёт.
— Там отпечатки и других преподавателей, я вижу, — сообщил он. — Профессора Годбута, например. Похоже, эти трое — ЛеДюк, Годбут и Бребёф — провели некоторое время вместе.
— Так и есть, — согласился Бовуар. — Но, конечно же, мы не можем сказать, оставлены ли эти отпечатки одновременно или в разное время.
— Как часто в комнатах убирали? — задал вопрос офицер КККП.
— Раз в неделю, — ответил Бовуар. — В комнатах ЛеДюка уборка была за три дня до убийства.
— Но может быть этого недостаточно, чтобы стереть все отпечатки, — сказал Гамаш. — Поэтому некоторые из этих отпечатков могут быть довольно старыми.
— Я понял, что ЛеДюк и Годбут дружили, — сказал Желина. — Но каким боком тут Мишель Бребёф? Честно, мне трудно представить его в компании ЛеДюка, распивающего пиво под просмотр матча.
Гамаш, представив описанное, улыбнулся. Рафинированный Бребеф и такой браток, каким был ЛеДюк, расслабляются под пивко. Потом он припомнил тот вечер в своих апартаментах в прошлом семестре. Рейн-Мари, студенты. Огонь камина, выпивка по кругу. Снежная буря за окном, в нескольких сантиметрах от места, где они расположились.
Первая неофициальная вечеринка с кадетами. Как это было давно, хотя прошла всего пара месяцев.
Мишель Бребёф припозднился и Серж ЛеДюк подошёл к нему в благоговении, почти на полусогнутых. Он, определённо узнал Мишеля, и восхищался им, несмотря на его позор, а ещё вернее, благодаря скандалу.
Жан-Ги тоже это заметил, и побоялся, что присутствует при зарождении какого-то порочного альянса. Возможно, он не ошибался.
— Мне показалось, они приятельствовали, — сказал Гамаш, — хотя друзьями их не назовёшь. Я
— Возможно, будет лучше, если поговорю я, — сказал Желина.
Подтекст был очевиден, Гамаш вскинул брови, но возражать не было смысла. Ради этого и приглашали человека со стороны — обеспечить честность расследования. Общеизвестно, что у Гамаша и Бребёфа общее прошлое — лучшие друзья, коллеги и теперь почти смертельные враги.
— С вашего позволения, я бы хотел присутствовать, — попросил Гамаш, и когда Желина заколебался, продолжил. — Я буду полезен — я хорошо его знаю.
Желина согласился, коротко кивнув.
Бовуар и Лакост переглянулись и Лакост спросила:
— Что насчет мэра? Есть его отпечатки?
— Нет, ни одного.
— Тогда, кому принадлежат остальные отпечатки? — спросила она, указывая на точки в ванной и спальне.
— С некоторыми ещё не определились, — сказал Бовуар. — Но большая часть принадлежит кадетам.
— В профессорской спальне и ванной? — удивился. — Не совсем обычно, вы не согласны?
— Я поощрял неформальные встречи профессоров со студентами, — сообщил Гамаш.
— Насколько неформальные?
— К сожалению, это правильный вопрос, — согласился Гамаш. — Если следовать моим рекомендациям, то они должны были встречаться группами.
— Вы боялись, что что-то может произойти?
— Мне казалось, это разумно, — ответил коммандер. — Так каждый защищён.
— Они следовали инструкциям?
— Oui, — сказа Бовуар. — Большинство встречались со студентами раз в неделю. Моя группа собиралась по средам. Сэндвичи, пиво и разговоры.
— Наставничество? — спросил Желина.
— Такова была задумка, — ответил Гамаш.
— Состав группы назначался или студенты сами выбирали профессора?
— Выбирали.
— И некоторые выбрали Сержа ЛеДюка? — недоверчиво уточнил Желина, посмотрев на чёрные точки на экране Лакост.
— Ожидаемо, — сознался коммандер Гамаш. — Особенно для старшекурсников, ведь он был их лидером.
— Он не был лидером, он был бандитом, — высказал мнение Желина. — И уж конечно они пожелали бы воспользоваться возможностью сорваться с его короткого поводка.
— Когда полиция стала вникать в случаи жестокого обращения с детьми, — заговорила Лакост, — практиковался простой тест. Часто совершенно ясно, что ребёнок подвергается насилию, но при этом непонятно, кто из родителей тому виной. Итак, они помещали ребёнка в один конец комнаты, а родителей в другой. И наблюдали, к кому из родителей ребёнок побежит. Другой родитель, очевидно, был обидчиком.
— Можно ближе к предмету разговора? — попросил Желина.
— Понадобилось время, чтобы понять, что тест неверен, — спокойно продолжила Лакост. — Ребёнок бежал к обидчику.