Боже, Сталина храни! Царь СССР Иосиф Великий
Шрифт:
Однако усиление кризиса и исчезновение монеты из оборота заставило летом 1930 года вернуться к этим вопросам. По инициативе Брюханова 18 июля 1930 года было принято решение увеличить чеканку бронзовой монеты и войти в Политбюро с предложением о восстановлении расходов по закупке серебра за границей, для чего ассигновать дополнительно 4 миллиона рублей.
Товарищ Сталин 20 июля 1930 года решительно осудил предложения о дополнительной чеканке монеты из импортного серебра.
Вместо того чтобы идти на поводу у ситуации, товарищ Сталин принял решение и эту проблему перевести в плоскость политического противостояния советской власти с ее врагами. Он отлично понимал, что исчезновение из обращения серебра есть абсолютно неизбежный результат все возрастающей эмиссии бумажных денег, иными словами – результат обесценивания зарплат и прочих выплат; но именно таким образом товарищ Сталин еще в 1928 году и планировал обеспечить ресурсами курс на индустриализацию, так что ситуация с разменной монетой не была для него ни критической, ни, тем более, неожиданной. Поэтому оптимальным выходом из ситуации товарищ Сталин посчитал объявить спекулянтов монетой врагами советской власти – и с конца июля в советской печати началась кампания по поводу кризиса разменной монеты, который был объявлен результатом происков классового врага.
В газетах сообщалось о многочисленных арестах спекулянтов монетой и помогающих им служащих торговокооперативных организаций, банков и т. д. 2 августа 1930 года Сталин отправил председателю ОГПУ В. Р. Менжинскому следующий запрос: «Не можете ли прислать справку о результатах борьбы (по линии ГПУ) со спекулянтами мелкой монетой (сколько серебра отобрано и за какой срок; какие учреждения более всего замешаны в это дело; роль заграницы и ее агентов; сколько вообще арестовано людей, какие именно люди и т. п.). Сообщите также Ваши соображения о мерах дальнейшей борьбы». Через несколько дней требуемая справка была представлена. Ознакомившись с ней, Сталин 9 августа сделал Менжинскому письменный выговор: «Получил Вашу справку. Точка зрения у Вас правильная. В этом не может быть сомнения. Но беда в том, что результаты операции по изъятию мелкой серебряной монеты почти плачевны. 280 тысяч рублей – это такая ничтожная сумма, о которой не стоило давать справку. Видимо, покусали маленько кассиров и успокоились, как это бывает у нас часто. Нехорошо».
И товарищ Сталин принимает решение: «а) основательно прочистить аппарат НКФ и Госбанка, несмотря на вопли сомнительных коммунистов типа Брюханова–Пятакова, б) обязательно расстрелять десятка дватри вредителей из этих аппаратов, в том числе десяток кассиров всякого рода, в) продолжать по всему СССР операции ОГПУ по изоляции мелкой монеты (серебряной)».
20 августа 1930 года Политбюро поручило ОГПУ «усилить меры борьбы со спекулянтами и укрывателями разменной монеты, в том числе и в советскокооперативных учреждениях». А 15 октября 1930 года Политбюро освободило от должности председателя Госбанка Пятакова и наркома финансов Брюханова – товарищ Сталин решительно «выводил за штат» всех тех деятелей из руководства страной, которые продолжали жить иллюзиями нэпа, которые продолжали цепляться (пусть и неявно) за идеи бухаринского «правого уклона».
Но еще до решительных мер против апологетов «рыночного социализма» в советских финансовых кругах товарищ Сталин одерживает очень важную победу. 26 июня 1930 года открывается XVI съезд ВКП (б) (проходил с 26 июня по 3 июля) – Томский на нем выведен из Политбюро, в составе же главного штаба партии остаются, вместе со Сталиным, его наиболее верные и последовательные сторонники: К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, С. М. Киров, В. В. Куйбышев, В. М. Молотов; правда, в Политбюро входят также не совсем стойкие «сталинцы» М. И. Калинин, С. В. Косиор, Я. Э. Рудзутак и все еще числится «правый коммунист» А. И. Рыков – но положение товарища Сталина в партии решительно укрепляется. Кроме того, XVI съезд партии утверждает лозунг «Пятилетку – в 4 года», настаивает на необходимости продолжать коллективизацию, уделяя при этом первостепенное внимание техническому прогрессу – что является прямым продолжением идей товарища Сталина.
С 25 ноября по 7 декабря в Москве проходит процесс «Промпартии», обвиненной в подготовке иностранной интервенции совместно с эмигрантами, обосновавшимися в Париже, – товарищ Сталин ни на секунду не желает снижать накал внутренней войны, ни на йоту ослаблять напряжение классовой борьбы, которая, как теперь знают уже все коммунисты, с каждым днем будет только разрастаться и обостряться.
19 декабря 1930 года Председателем Совнаркома (вместо уволенного с должности последнего в Политбюро «правого коммуниста» Рыкова) назначается Вячеслав Михайлович Молотов – товарищ Сталин понимает, что пик падения жизненного уровня народа еще впереди, что главные трудности еще грядут; посему на должности премьерминистра ему нужен человек, готовый бестрепетно гнуть «линию партии» (на самом деле – линию товарища Сталина) вне зависимости от текущей политической обстановки, который не содрогнется, не «даст слабину», видя, как народ мрет от голода, который ни на секунду не усомнится в необходимости гнать пароходы с зерном за границу, когда по шляхам Украины будут, шатаясь, бродить призраки бывших людей – ибо за это зерно страна получит жизненно необходимые ей станки, оборудование и технологии. Товарищу Сталину в кресле Председателя Совнаркома нужен кремень – и в лице товарища Молотова он этот кремень получит.
1931 год, третий год первой пятилетки, прошел в чудовищном напряжении. И хотя успехи в индустриализации были уже налицо – 1 января 1931 года состоялся пуск завода сельскохозяйственных машин в РостовенаДону, 10 января – пуск тракторного завода в Харькове и (после реконструкции) автомобильного завода в Москве (с этого момента производство автомобилей на ЗИСе будет нарастать серьезными темпами: с 4 000 грузовых и легковых автомобилей в 1931 году до 136 500 – в 1936м) – проблем никак не убавлялось. С 1 по 9 марта в Москве проходит судебный процесс над «Союзным бюро меньшевиков» – особого антисоветского значения эта организация, конечно, уже не имела, но в общем контексте усиления сопротивления сталинскому курсу со стороны всякого рода «бывших» разгром этого самого «союзного бюро» был однозначно позитивен. Рабочие в очередной раз убеждались, что именно изза противодействия врагов экономическая ситуация в Стране Советов остается напряженной.
Кстати, именно в 1931 году товарищ Сталин предпринял первые (пока еще очень робкие) шаги по привлечению к делу построения социалистической индустрии созидательной силы неравенства – в колхозах с марта постановлением VI съезда Советов вводится новая форма оплаты труда колхозников – трудодень, то есть распределение проводится отныне не подушно, а пропорционально трудовому вкладу каждого. В промышленности же, после речи товарища Сталина 23 июня на совещании хозяйственников (в которой он настаивает на более организованном наборе и предотвращении текучести рабочих кадров, а также выступает против уравнительного принципа в оплате труда), начинается дифференциация оплаты труда рабочих в зависимости от их квалификации и вклада в общее дело. Впрочем, пока эта дифференциация очень и очень условна – понастоящему процесс пойдет лишь через несколько лет, когда общее экономическое положение страны значительно улучшится и деньги начнут выполнять ту роль, которую им предназначали еще древние финикийцы.
Первая пятилетка заканчивалась так, как и планировал товарищ Сталин, – одновременно с вводом в строй новых гигантов социалистической индустрии росло количество врагов народа, повинных в том, что уровень жизни населения упал ниже всяких пределов. Народ в ситуации резкого обнищания должен четко знать, кто есть в Советской России созидатель и творец, создающий промышленную мощь державы, а кто – подлый вредитель и саботажник, повинный во всех бедах и горестях советских людей. Поэтому вместе со сводками с промышленных площадок пресса постоянно публиковала сводки из залов судов, где вредители наперебой винились перед народом в своих преступлениях. К сожалению, иначе действовать было невозможно – лишь постоянно поддерживая накал внутренней борьбы, руководство страны могло избегать неконтролируемых всплесков недовольства. А недовольство имело под собой ой какие серьезные основания!
Вложения в тяжелую промышленность были колоссальными – выпуск же основных видов продукции легкой промышленности в 1932 году был примерно таким же, как в 1928 году, а продукции пищевой промышленности – существенно ниже, чем в 1928 году. Ничего удивительного в этом, увы, не было – перестройка сельского хозяйства нанесла серьезный удар по его товарности, и первые годы коллективного хозяйствования оказались практически провальными.
Валовый сбор зерна, например, составил в 1932 году 69,9 млн тонн – против 73,3 млн тонн в 1928 году. Производство мяса снизилось почти вдвое – в 1932 году страна получила его всего 2,8 млн тонн – против 4,9 млн тонн в 1928 году. Молока – 20,6 млн тонн против 31 млн тонн, яиц – 4,4 млрд штук против 10,8 млрд, шерсти – 69 тыс. тонн против 182 тыс.
По пятилетнему плану урожайность основных сельскохозяйственных культур должна была повыситься на 35% по сравнению с 1928 годом. На деле урожайность зерновых культур составила в 1932 году 7 центнеров с одного гектара против 7,9 центнера в 1928 году, хлопчатника – 5,9 центнера против 8,5, сахарной свеклы – 43 центнера против 132, подсолнечника – 2,1 центнера против 5,4, льна – 2 центнера против 2,4, картофеля – 71 центнер против 82, овощей – 79 центнеров против 132.
Правда, столь резкое снижение товарности сельского хозяйства отчасти компенсировалось тем, что – через колхозную систему – большинство продуктов оказывалось в распоряжении государства, но, тем не менее, – с 1928 года в городах вводятся карточки на основные продукты питания. Мера тем более насущная, что в условиях опережающего развития тяжелой промышленности город практически не имел товаров, чтобы осуществлять равноценный обмен с деревней. Ибо в 1932 году было произведено 2694 млн метров хлопчатобумажных тканей вместо 4700 млн метров по плановому заданию на конец пятилетки, шерстяных тканей – 88,7 млн метров вместо 270 млн метров, сахарного песка – 828 тыс. тонн вместо 2600 тыс. тонн. Карточки все насущнее вторгаются в жизнь города – в 1929 году все городское население было переведено на карточное обеспечение важнейшими продуктами питания. Хлеб получали примерно 40 миллионов человек, а вот мясо всего 6,5 миллиона, животное масло – 3,2 миллиона человек. Правда, на многих предприятиях передовикам давали дополнительные талоны на питание – но в целом население жило голодно.