Божественные игры
Шрифт:
Дальше в небе появляется изображение Кэти Гарднер, дочери Деметры, а за ней - Ниссы Баррера и Лео Вальдеса.
Сегодня Смерть собрала хорошую жатву.
========== Глава 7. Ночные кошмары ==========
Аннабет будит меня посреди ночи. Перед этим мне снилось что-то малоприятное, и я, распахнув глаза, не сразу понимаю, что вокруг происходит. Но её голос успокаивает меня и одновременно возвращает в ненавистную реальность. Кутаясь в плащ - не столько даже от холода, сколько от неуютной обстановки - и вглядываясь в беспросветную темень, я становлюсь на дежурство. Но остатки муторного сна не спешат
Я стараюсь не зацикливаться на своих страхах, но у меня мало что получается: плохие мысли всё равно лезут в голову. Может, это из-за смерти Талии - первой смерти, представшей передо мной во всём своём ужасающем виде? Я обхватываю голову руками, мне хочется вырвать из неё сводящие с ума воспоминания. За что мне это?! Как такое вообще могло случиться, что все мы оказались здесь? Половина трибутов уже мертва, остальные только ждут своей очереди, и всё ради чего?! Разве мы желаем друг другу смерти? Нет, конечно же, нет!
Сам не зная, что творю, я хватаю меч, быстрым шагом отхожу в сторону и обрушиваю на ни в чём не повинное дерево удар. Один, второй, третий… Поначалу я бью потихоньку, боясь наделать шуму, но с каждым разом удары набирают силу. Мне хочется закричать в голос, чтобы выпустить скопившуюся боль, но я не могу себе этого позволить, и меня это только распаляет.
Проснувшаяся или ещё даже не успевшая уснуть Аннабет подбегает ко мне и пытается остановить.
– Перси, перестань! Да что с тобой?!
– её голос не на шутку взволнован.
– Проклятые Игры! Ненавижу! Ни их, ни того, кто всё это придумал!
– я ударяю напоследок в дерево кулаком, после чего, разом выдохнувшись, безвольно опускаюсь на землю.
Аннабет садится со мной рядом. Она скользит по мне сочувствующим взглядом, не зная, чем мне помочь.
– Мы с Талией давно знали друг друга, ещё до того, как попали в лагерь, - неожиданно начинает рассказывать Аннабет.
– Она была моей единственной подругой. В лагере мало кто об этом догадывался, да мы и не стремились афишировать свою дружбу. Но я знала Талию лучше, чем кто-либо, и она тоже… знала меня.
Я удивлённо поворачиваюсь.
– Ты никогда не говорила об этом…
– Да, я не люблю рассказывать о своём прошлом… Мой отец никогда не хотел такого «ненормального» ребёнка, как я. Но полубоги должны воспитываться своими родителями людьми. Позднее у отца появилась жена и нормальные дети. Он даже не скрывал, что я для него обуза. Тогда я решила сбежать, и Талия пошла со мной. Вскоре нас нашли сатиры и привели в лагерь.
Я целиком сосредотачиваюсь на разговоре и сразу забываю о своей вспышке гнева. Тихая грусть Аннабет, подобно волне, смыла из моей души всю злость.
– Значит, ты хотела как лучше, а получилось только ещё хуже?
– Так получилось бы в любом случае. Но я никогда не жалела, что ушла из дому.
Откровения Аннабет заставляют меня задуматься. Мне становится стыдно за свои неконтролируемые эмоции. У меня хотя
Разговор сам собой умолкает: слова сожаления выглядели бы сейчас бессмысленными и ненужными, мы просто находим утешение в присутствии друг друга. Но, кажется, мы всё-таки засиделись: как бы слегка убаюканная грусть не перешла в уныние. Я поднимаюсь и протягиваю руку Аннабет, которую она охотно принимает. Так, взявшись за руки, мы возвращаемся к изначальному месту нашей стоянки. И мне абсолютно наплевать на то, как мы сейчас смотримся. Что действительно важно, так это дать почувствовать Аннабет, что она не сама в этой жестокой схватке со Смертью.
Покинутое дерево, хранящее следы моей ненависти, остаётся позади.
На следующее утро мы поднимаемся довольно поздно: спешить ведь по сути некуда, и к тому же кто спит, тот есть не хочет. Но зато мы в кои-то веки более-менее нормально выспались.
– Ну что, идём?
– после скудного завтрака я подхожу к Аннабет, сидящей по-турецки на земле и перебирающей наши запасы.
– Куда?
– девушка на минуту прекращает своё занятие и поднимает на меня заинтересованный взгляд.
Я пожимаю плечами так непринуждённо, словно мы только что вышли на прогулку, а не торчим на арене вот уже который день, находясь в постоянной смертельной опасности.
– Куда-нибудь.
Аннабет недоверчиво смотрит на меня, но потом одним движением застёгивает молнию рюкзака и с моей помощью встаёт с земли.
– Идём.
Мы выбираем произвольное направление. Какой смысл в целеустремлённости, если мы не знаем ни расположения наших врагов, но того, где могут находиться другие ловушки и полезные дары. Тут важно другое: нельзя ни на минуту раскисать, нужно продолжать бороться и если даже не знаешь, что делать, не сидеть сложа руки. Я начинаю понимать, что стремление к жизни - это одно из главных правил, приближающих к победе. Ты можешь быть хоть самым умным и сильным, но если пал духом - всё, пиши пропало!
– Хотя знаешь что… - озарённый догадкой, останавливаюсь я.
– У меня появилась идея. Давай попробуем отыскать тот родник?
Эта мысль посетила меня не случайно: этот некончающийся полуголод и полужажда заметно подтачивают мои силы. Но если с первым пока ничего нельзя поделать, то второе ещё можно исправить, и ради этого я готов рискнуть!
– Ты, кажется, говорил, что он занят, - напоминает мне Аннабет.
– Был занят! А если сейчас уже нет?
– эта идея завладела мной настолько, что я уже сомневаюсь в существовании аргумента, способного меня остановить.
Но Аннабет и не стремится меня отговаривать. Взвесив на одной чаше воображаемых весов возможный риск, а на другой - предполагаемую пользу, она пожимает плечами и согласно кивает.
– И куда нам идти?
– Я пока ещё не определил… - я озадаченно осматриваю окружающее нас зелёное однообразие.
Аннабет обречённо вздыхает, но вместе со мной принимает участие в определении нужного направления. В итоге нам кажется, что мы нашли его. Во всяком случае, выбранное нами направление наиболее вероятное. Условившись соблюдать осторожность, мы отправляемся попытать удачу.