Братство
Шрифт:
– Надеюсь на это, Ваше Святейшество.
Юлий проницательно посмотрел на Эцио.
– Послушай, Эцио, я не дурак, и не стоит меня таковым считать. Как ты думаешь, почему я привлек тебя в качестве консультанта? Я знаю, что за городом все еще скрываются сторонники Борджиа, а кое-кто из них остался и в самом городе. Но в настоящее время у меня есть враги, причиняющие куда больше беспокойства, чем Борджиа.
– Борджиа по-прежнему могут представлять угрозу.
– Я так не считаю.
– Что вы сделаете с остальными врагами?
– Я провел реформу папской гвардии. Ты видел среди
– Но мне нужно придумать для них имя, - он вопросительно посмотрел на Эцио.
– Есть идеи?
– Может «швейцарская гвардия»?
– предложил немного уставший Эцио.
Папа обдумал предложение.
– Не особо-то оригинально, Эцио. Честно говоря, мне больше нравится «юлианская гвардия», но это звучит слишком эгоистично.
– Он усмехнулся.
– Ладно! Возьму твой вариант! По крайней мере, на первое время сойдет.
По Ватикану прокатился стук молотков.
– Несчастные строители!
– заметил Папа.
– Но работа должна быть закончена, - он пересек комнату и подошел к шнурку колокольчика.
– Пошлю кого-нибудь попросить их не работать, пока мы не закончим. Иногда я думаю, что в руках строителей - величайшая разрушительная сила, которую Человечество не может себе даже вообразить.
Вошел слуга, и Папа отдал ему приказ. Несколько минут спустя они услышали приглушенный звук откладываемых инструментов.
– Что вы делаете?
– поинтересовался Эцио, зная, что архитектура - такая же великая страсть Папы, как и война.
– Заколачиваю апартаменты и кабинеты Борджиа, - ответил Юлий.
– Они слишком роскошны. Больше подходят императору Нерону, чем главе Церкви. Еще я снес все их комнаты наверху замка Сант-Анджело. Разобью там один большой сад. Может, поставлю беседку.
– Хорошая идея, - похвалил Эцио, улыбаясь себе под нос.
Без сомнения, беседка будет местом для свиданий Папы с одним из его любовников - мужчиной или женщиной. Но личная жизнь Папы не интересовала Эцио. Важнее было то, что он был хорошим человеком и преданным союзником. По сравнению с Родриго, порочность нового Папы была слишком незначительна. Кроме того, он продолжил реформу нравственности, начатую его предшественником Пием III.
– Я решил переделать потолок Сикстинской капеллы, - продолжил Папа.
– Он такой... скучный! Я поручил многообещающему юному художнику из Флоренции - его имя Микеланджело - нарисовать на потолке несколько фресок. Какие-нибудь религиозные сцены, ты знаешь, о чем я. Я хотел попросить Леонардо, но у него в голове столько идей, что он вряд ли еще будет серьезно заниматься живописью. Жаль. Мне понравился портрет жены Франческо дель Джокондо...
Юлий оборвал себя на полуслове и посмотрел на Эцио.
– Но ты пришел сюда не для того, чтобы выслушивать мое мнение о современном искусстве.
– Нет.
– Надеюсь, ты не принимаешь всерьез угрозу возрождения Борджиа?
– Я думаю, что мы обязаны отнестись к этому серьезно.
– Эцио... Мои армии возвратили Ватикану большую часть Романьи. Там нет армий Борджиа, способных нам противостоять.
– Но Чезаре все еще жив! Он остается номинальным лидером...
– Надеюсь, ты не подвергаешь сомнению мои решения, Эцио! Тебе известны причины, по которым я сохранил ему жизнь. В любом случае, можешь считать его похороненным заживо там, где он сейчас находится.
– Микелетто все еще на свободе.
– Ха! Без Чезаре Микелетто никто.
– Микелетто хорошо знает Испанию.
– Я уже сказал, он - никто.
– Он знает Испанию. Он родился в Валенсии. Он незаконнорожденный племянник Родриго!
Папа, не смотря на свои годы бывший крепким энергичным мужчиной в расцвете сил, во время всего спора ходил взад-вперед по комнате. Он подошел к столу, оперся на него руками и угрожающе склонился над Эцио. Он был довольно убедителен.
– Не позволяй худшим опасениям завладеть тобой, - сказал он.
– Мы даже не знаем, жив Микелетто или нет.
– Думаю, стоит это выяснить, раз и навсегда.
Папа обдумал слова Эцио, слегка расслабился и сел. Указательным пальцем правой руки постучал по тяжелому перстню на левой.
– Что ты задумал?
– хмуро спросил он.
– Не жди от меня подмоги. Мы и так почти исчерпали бюджет.
– Сперва надо найти и уничтожить последних сторонников Борджиа в Риме. Возможно, среди них мы найдем того, кто знает о местонахождении или судьбе Микелетто. Потом...
– Потом что?
– Если он все еще жив...
– Ты убьешь его?
– Да, - сказал Эцио, но подумал: если, конечно, он не окажется более полезен живым.
Юлий откинулся в кресле.
– Я впечатлен твоей решимостью Эцио. Она немного пугает. Я даже рад, что я - не враг Ассассинам.
Эцио вскинул голову.
– Вы знаете о Братстве?
Папа скрестил пальцы.
– Я всегда считал, что нужно знать врагов своего врага. Но твоя тайна умрет вместе со мной. Как я уже говорил, я не дурак.
ГЛАВА 50
Твои инстинкты не ошибаются. Я буду направлять и оберегать тебя. Но я тебе не принадлежу, и скоро тебе придется отпустить меня. У меня нет власти над тем, кто мной управляет. Я повинуюсь воле хозяина Яблока.
Эцио сидел в одиночестве в своем жилище и держал в руках Яблоко, пытаясь с его помощью отыскать в Риме нужную ему цель, когда снова услышал таинственный голос. На этот раз он не мог с уверенностью сказать, мужской он был или женский, исходил от Яблока или звучал прямо в его сознании. Твои инстинкты не ошибаются. И еще: У меня нет власти над тем, кто мной управляет.Почему тогда Яблоко показало ему лишь туманные образы, связанные с Микелетто, которых оказалось достаточно лишь для того, чтобы понять - ставленник Чезаре все еще жив? И оно не смогло - или не стало - показывать местонахождение Чезаре. По крайней мере, пока что.