Бразильский вояж
Шрифт:
— Заплатить можете?
— Полагаю, что моё молчание будет хорошей платой, — и Ник многозначительно посмотрел на люки трюма. — Груза достаточно ведь, а хозяин вряд ли протянет до утра. Столько дней — и никакого улучшения.
Помощник немного озадачился, отошёл от своего товарища подальше. Спросил с затаённым интересом:
— Вы хотите сказать, что есть возможность присвоить груз и судно?
— Если хозяин перейдёт в мир иной, приятель.
— Это опасное предприятие, сахиб.
— На море всюду неприятности, господин. Был шторм, и кто дознаваться будет до мелочей и подробностей? К тому же команда всего семь человек. Можно подождать до утра. Посмотрите, что с хозяином будет.
Помощник сильно нервничал, сомневался, но возражать не стал и вернулся к румпелю. А Ник узнал, что ещё один матрос тяжело болен, нахлебавшись воды и ударившись грудью о мачту.
Он зашёл к купцу. Тот с трудом дышал открытым ртом и уже не бредил. У виска темнел кровоподтёк, расширяясь до переносицы.
Вспомнил, как прикончил пастора, оглянулся и прижал пальцы к сонной артерии. Подержал с минуту, отпустил, проверил. Купец всё же дышал. Дольше рисковать Ник не стал и вышел. Увидел далёкие огоньки берега, понял, что помощник ведёт судёнышко на юг и надежда всколыхнула его грудь. Ещё подумал, что и дальше можно уговорить его спуститься к югу, что будет ближе к Красному морю.
Утром оказалось, что порта Хайфы нигде не видно.
— Где тот порт, что ты обещал, господин? — спросил Ник.
— Ещё не дошли, сахиб. А может, уже и прошли. Я в этих местах плавал всего один раз и давно. Мне трудно вспомнить линию берега с его приметами.
— И что дальше будем делать? Хозяин ещё жив?
Помощник посмотрел на Ника тревожными глазами.
— Надо пойти взглянуть, — наконец пробормотал он, и они вдвоём пошли в каютку под полуютом.
Купец лежал в позе покойника. Сразу стало ясно, что он мёртв. Помощник посмотрел на Ника вопросительно. Тот качнул головой.
— Если дойдём до Газы, как обещал хозяин, то можете обо мне забыть, — со значением сказал Ник, перехода на официальный тон. — Я попрошу всего три золотых монетки за своё участие в сохранении тайны. Клянусь Кришной, Аллахом и Христом! — и Ник сложил ладони перед грудью.
Помощник испуганно перекрестился и губы зашевелились.
— Надо похоронить, — проговорил он.
Ник согласно кивнул, поспешил в свою конуру-каютку и вооружился пистолетом, кинжалом и шпагой. В таком облачении вышел на палубу, где уже приготовили хозяина к погребению, завернув его в одеяло и перевязав верёвками.
Положили на доску, помощник проговорил какую-то молитву, и матросы наклонили доску через фальшборт. Тело с плеском рухнуло в волны моря и исчезло в синеве вод.
Помощник бросил короткий взгляд на Ника.
— Сахиб, до Газы мы раньше чем за два дня не дойдём, — сказал помощник, помянув хозяина кружкой вина и куском солёной рыбы с лепёшкой.
— Я не спешу, господин. И советую тебе избавиться от всего этого, — Ник повёл головой вокруг. — С деньгами ты уйдёшь куда захочешь. Но тебе виднее. Мне лишь дашь три монетки. Я не жадный. И так всё для меня складывается достаточно удачно. Жаль хозяина. Он мне сильно помог. Да будет море ему пухом, а душа пребывать в блаженстве.
Помощник достал кошель, порылся в нем, посмотрел на ладонь с монетами и протянул три цехина, подумал немного, и добавил ещё одну, заметив с улыбкой:
— Эти монеты немного меньше весят, сахиб. Мы в расчёте?
— Вполне, господин, — ответил Ник и протянул руку греку. Они обменялись рукопожатием и разошлись.
Ник счёл необходимым постоянно быть настороже. «Этот грек тоже мог оказаться столь же хитрым, как и хозяин, да упокой его душу Господь!» — так раздумывал Ник, прохаживаясь по палубе и поглядывая, на берег, тянувшийся по левому борту и медленно уходящий назад.
Он старался никого не иметь за спиной, и больше стоял у борта лицом к палубе, наблюдая, как матросы работают со снастями, что-то ремонтируют, и с ленцой занимаются уборкой, готовя судно к приходу в порт.
Напряжение Ника стало ему надоедать. Страхи терзали его сердце. Проклиная всех греков, он понимал, что арабы вовсе не лучше, и надо быть готовым ко всему. Через двое суток, он останется один среди врагов. К тому же все эти земли стали подвластны туркам, а они первые враги всего христианского мира, к которому принадлежал и сам Николас.
Он почти не спал, хотя дверь каюты закрыл на крепкий засов. Слышал шаги вблизи, ему казалось, что это по его душу кто-то пришёл. Но наступило утро, а ничего не случилось. И первое, что он увидел, выйдя на палубу — по левому борту всего в ста саженях шло небольшое судно, арабское, и помощник в рупор собрался кричать приветствия и задавать вопросы.
Ник лишь догадывался, что помощник спрашивает о Газе, куда и стремился Ник. Потому он с напряжённым вниманием слушал, но почти ничего не понял и поспешил за пояснениями к помощнику.
— Далеко до Газы? Я понял, что об этом шла речь, господин.
— Если ветер не утихнет, сахиб, то вечером будем на месте. Это судно с Лемноса, на нем половина людей наши греки.
— И как там в Газе? Спокойно?
— Сказали, что торговать вполне можно. Я даже о караванах спросил к Красному морю, сахиб.
— Ну и что с ними?
— Говорят, что каждую неделю или чуть реже уходят караваны туда. Но и в другие стороны, но я не уточнял. Да я и плохо знаю здешние места.
— Спасибо, господин. Ты меня порадовал.
— Но будьте осторожны, сахиб. У вас нет груза, нет товара, значит, ваше там пребывание подозрительно. Скажите, что были ограблены и добрые люди вас подобрали и обласкали. Это, значит, мы, господин.
— Понимаю, — поблагодарил Ник и проводил уже далёкое судно.
Он проголодался. Волнение и бессонная ночь требовали восполнения энергии. Судовой матрос, ведавший очагом и припасами, снизошёл до него, и позволил поесть основательно и даже угостил вином из Испании. Оно не было первосортным, но напомнило о сыне Виторе и любимой Алмите. Это были грустные воспоминания. Прошло всего около месяца, всего три с небольшим недели, как они расстались, а казалось, что целая вечность.