Бразильский вояж
Шрифт:
После наступления темноты обошли город, посмотрели на дом, куда собрались залезть, определили место, где туземцы будут дожидаться утра.
— В дом проникнете сами. Я буду занят другим делом.
— А что за палка у вас, сахиб? — спросил один из парней.
— На всякий случай. Для защиты от собаки или от кого ещё.
Они долго ходили по узким улицам города, стараясь не попасться на глаза жителям и редким патрулям полупьяных солдат.
— Можно приступать, ребята, — сказал Ник, и все направились к дому. — Смотрите не перепутайте. Полчаса нужно продержать женщин в страхе, и после моего сигнала можете сворачивать всё и уходить. Пошли.
Он проследил, как ребята проникли в дом, взломав заднюю дверь. Сам он в темноте проник в сад, насадил на палку узкую лопату и быстро отыскал нужнее место. Оглядываясь, принялся копать. Это продлилось не больше десяти минут. Кувшин был на месте, и парень радостно вздохнул. Рядом находился второй. Ник торопливо стал пересыпать содержимое в два вместительных мешочка. Наполненные, они оказались весьма тяжёлыми.
С глухо бьющимся сердцем Ник осторожно перелез через ограду и свистнул. Подождал за углом, пока его ребята покажутся, и молча присоединился к ним. Те с любопытством посматривали на него, спросить не осмелились, а Ник заметил тихо, оглядываясь:
— Вы идите куда договорились, и завтра получите ваши деньги. Меня не надо искать. Я сам вас найду. До скорого, ребята! С женщинами всё в порядке?
— Сидят и от страха вращают глазами. Мы их припугнули. До рассвета им не освободиться.
Ник кивнул и поспешил уйти, направляясь к маленькой гостинице, куда можно было устроиться в любое время суток. Всего четыре комнатки, он ещё со вчерашнего дня договорился на одну из них.
Заспанный хозяин долго не открывал, но узнав своего вчерашнего постояльца, впустил, с подозрением уставившись на его сумки.
— Разбудите утром пораньше, сеньор. Надо успеть на судно.
— Не извольте беспокоиться, сеньор. Спокойной ночи вам.
Ник закрыл дверь, задвинул грязные занавески на зарешеченном оконце, разделённом столбом посередине. Дверь укрепил единственным стулом и, не зажигая лучину, лёг спать, задвинув сумки под кровать. Рядом положил заряженный пистолет и длинный кинжал.
Спал плохо, часто просыпался, прислушивался и потом долго не мог заснуть. Утром сделал вид, что с трудом проснулся, хотя уже не спал. Хозяин поспешил принести завтрак, Ник довольно щедро расплатился, и ушёл, спеша побыстрее покинуть город.
Он легко прошёл ворота, делая усилия, чтобы не показать тяжесть сумки.
Вернулся к себе в комнатку и спрятал под низкий топчан сумку, боясь с ней расстаться. Долго сидел в раздумье. Такую сумму денег трудно скрыть и в голову ничего не приходило. Разозлившись, он открыл сумку и просмотрел содержимое двух мешочков. Один потяжелее, был наполнен монетами. Посмотрев на дверь, и укрепив её, он стал пересчитывать монеты. Это заняло много времени, и он устал и отвалился на топчан, блаженно вздохнув. Монет оказалось около тысячи всякого достоинства. Он в уме прикинул в пересчёте на крузадо — получалось намного больше двух тысяч. Относительно украшений и драгоценностей он ничего не мог сказать. Лишь приблизительно мог определить их стоимость. Ему казалось, что их тоже было не менее четырёх тысяч. И с этими богатствами ему теперь придётся носиться и томиться страхом.
Уже сейчас он боялся выйти из дому, и не знал, как поступить. В туземном городе ему было неуютно и подозрительно. Но надо расплачиваться с ребятами. Пришлось затолкать сумку под топчан, завалить всё это хламом, который удалось найти у отсутствующего хозяина.
В таверне он разменял несколько рейсов на медяки, нашёл парней, уже с нетерпением ожидавших вознаграждения.
— Наконец, сахиб! — воскликнул старший. — Принесли?
— Как обещал, ребята. Не ходили в город?
— Зачем? Вы сами не советовали. Это уже не наше дело.
— Правильно. Получите свои обещанные, — и Ник протянул пять рейсов, подумал немного и протянул всю горсть мелочи на три рейса. — Вы заслужили большего, ребята. Спасибо. Теперь никому про меня ни слова.
— Понимаем, сахиб, — все поклонились Нику и с удовольствием удалились, а Ник посмотрел им вслед и тоже пошёл к себе, купив еды дня на два. Хозяина попросил приготовить и накормить его.
Он продолжал с тревогой думать о деньгах. Куда их пристроить и как сохранить. Стал на час-полтора выходить в город и интересоваться наличием банка и купли недвижимости. Скоро узнал, что землю или дом можно купить вполне за сносную цену. Сейчас здесь португальцы уже заканчивали свою деятельность, и это не стало для Ника трудной задачей.
Он редко встречался с сестрой. Ничего о деньгах ей не сказал, опасаясь её болтливости, хотя знал её, как серьёзную и надёжную девочку. Лишь дал два золотых крузадо, обменянных у ростовщика, куда сдал одну из драгоценностей за двести монет.
— Что ты собирался предпринять против моего мужа? — как-то спросила она.
— Что-то последнее время я склоняюсь, что это ни к чему, Хел. Зачем мне лишние заботы и рискованные предприятия?
— Ты обещал мне помочь, Ник! Я больше не могу с ним жить!
— Что ж ты хочешь, чтобы я его убил? Это будет слишком рискованно.
— А деньги ты уже достал?
— Одному мне трудно это сделать, а помощников трудно найти. На них нельзя положиться. Но ты не переживай. Это не уйдёт от нас.
Ник присмотрел для себя приличный дом на четыре комнаты и пристройкой для прислуги. Даже сговорился с хозяином за тысячу крузадо, чтобы купить его с большим участком земли. Тот собирался уехать в Португалию и распродавал имущество по дешёвке.
— Вы, сеньор, скоро всё это сможете продать самое меньшее за полторы тысячи, — говорил хозяин. — Дом построен всего одиннадцать лет назад и вполне крепок и надёжен.
— У меня нет таких денег, сеньор. Могу предложить украшения, на такую сумму. Часть могу и деньгами, но не больше половины.
— Надо посмотреть на ваши вещи, сеньор.
— Я принесу. Жалко расставаться с фамильными вещами, но и держать их я не собираюсь. Мне нужен дом, а украшения… Семья должна быть для этого, а…
— Понимаю, сеньор. Приносите и мы сторгуемся.
Через день Ник принёс украшения, как он считал, на те пятьсот монет, что обещал хозяину. Тот долго рассматривал их, щелкал языком и смотрел в увеличительное стекло. Потом молвил, вздохнув: