Бриджертоны: Вторые эпилоги
Шрифт:
– Я наполняю ее жизнь невероятной радостью. И благополучием, и светом, и всем идеальным и хорошим.
Гиацинту буквально передернуло от отвращения.
– Ты просто завидуешь, – заявил Грегори.
– Чему? – уточнила его сестра.
Счастливый отец двух малышек лишь отмахнулся от подобного неважного, по его мнению, вопроса. Люси закрыла глаза и улыбнулась, наслаждаясь перепалкой брата и сестры. Грегори и Гиацинта все время подтрунивали друг над другом, даже теперь, когда им обоим было без малого по сорок лет. Но несмотря
Люси полагала, что Гиацинта недолюбливала ее не без оснований: ведь она, Люси, едва не вышла замуж за другого мужчину. Хотя нет, она все же вышла замуж за другого, но, к счастью для нее, влиятельность маркиза и графа (в придачу к внушительной сумме, пожертвованной на нужды англиканской церкви) сделали возможным аннулирование брака, хотя, строго говоря, подобная практика была не принята.
Однако все это осталось в прошлом. Гиацинта теперь для нее будто сестра, как, впрочем, и остальные сестры Грегори. Как же чудесно оказалось выйти замуж за мужчину из многодетной семьи. Вот поэтому Люси так радовалась, что у них с супругом родилось столько малышей.
– Девять, – прошептала она, открывая глаза и глядя на два свертка с младенцами, которые нуждались в именах. Да и в волосах, если уж на то пошло. – Кто бы мог подумать, что у нас будет девять детей?
– Моя мать наверняка скажет, что разумный человек остановился бы на восьми, – ответил Грегори и, улыбнувшись, предложил жене: – Хочешь подержать кого-нибудь из них?
Его супруга почувствовала прилив материнского блаженства.
– О да!
Повитуха помогла роженице сесть, и Люси взяла на руки одну из новорожденных дочерей.
– Она такая розовенькая, – прошептала Люси, прижимая к груди маленький сверток. Малышка вопила, словно банши, но матери этот звук казался прекраснейшим на свете.
– Розовый – замечательный цвет. Он приносит мне удачу, – заявил Грегори.
– А у этой крепкая хватка, – заметила Гиацинта, повернувшись, чтобы все увидели ее мизинец в кулачке младенца.
– Они обе совершенно здоровы, а вы ведь знаете, близнецы часто очень слабенькие, – сказала повитуха.
Грегори наклонился и поцеловал Люси в лоб.
– Я счастливчик, – прошептал он.
Люси слабо улыбнулась. Она тоже чувствовала себя невероятно счастливой, но в силу усталости лишь прошептала:
– Мне кажется, пора остановиться. Прошу, скажи, что этого достаточно.
Грегори с любовью улыбнулся.
– Пора остановиться, – заявил он. – По крайней мере, я уж постараюсь.
Люси благодарно кивнула. Ей тоже не хотелось отказываться от радостей супружеской постели, но должен же найтись способ покончить с этим нескончаемым потоком младенцев.
– И как мы их назовем? – спросил Грегори,
Люси кивнула повитухе и отдала ей дочку, чтобы снова лечь. У роженицы тряслись руки, так что она боялась не удержать ребенка даже на постели.
– Разве ты не хотел назвать дочь Элоизой? – прошептала она, закрывая глаза. Они назвали всех своих отпрысков в честь собственных братьев и сестер: Кэтрин, Ричард, Гермиона, Дафна, Энтони, Бенедикт и Колин. Имя Элоиза казалось очевидным выбором для следующей дочери.
– Знаю, – ответил Грегори, и Люси поняла по его тону, что он улыбается. – Однако я не рассчитывал, что их окажется две.
Услышав последнюю фразу, Гиацинта развернулась и возмущенно воскликнула:
– Вы назовете другую Франческой!
– Ну, она же следующая, – слегка самодовольно выпалил Грегори.
Гиацинта застыла, разинув рот, и Люси бы не удивилась, если бы у золовки из ушей повалил пар.
– Поверить не могу! – воскликнула та, сердито глядя на брата. – Ты назовешь своих детей в честь всех братьев и сестер, кроме меня!
– Это просто счастливое совпадение, уверяю, – поддразнил ее Грегори. – Я полагал, что мы и Франческу обойдем вниманием.
– Вы назвали дочку даже в честь Кейт!
– Но ведь она стала нашим купидоном, – напомнил Гиацинте брат. – А ты напала на Люси в церкви.
Люси прыснула бы со смеху, будь у нее больше сил.
Гиацинте, однако, было не до смеха.
– Она же выходила замуж за другого!
– Как же ты злопамятна, сестрица. – Грегори повернулся к жене. – Она просто не может этого забыть. – Он снова держал на руках одну из новорожденных, вот только кого именно, Люси представления не имела. Да и муж вряд ли это знал.
– Малышка – красавица, хотя такая кроха. Кажется, она поменьше, чем все остальные, – заметил Грегори и улыбнулся жене.
– Близнецы всегда маленькие, – ответила повитуха.
– О, разумеется, – прошептал счастливый отец.
– А мне они маленькими не показались, – пожаловалась Люси и попыталась приподняться, чтобы взять другую малышку, но руки ее не держали.
– Я так устала, – прошептала она.
Повитуха нахмурилась:
– Роды были не такими уж долгими.
– Но она произвела на свет двух детей, – напомнил Грегори.
– Да, но у нее уже их столько было. Роды проходят легче с каждым разом, – отрезала повитуха.
– Мне нехорошо, – прошептала Люси.
Грегори передал младенца служанке и наклонился к жене:
– Что случилось?
– Она побледнела, – услышала Люси встревоженный голос Гиацинты.
Но голос золовки почему-то был тоненьким и доносился будто из длинной узкой трубки.
– Люси? Люси?
Она попыталась ответить и даже думала, что у нее получилось. Но не знала, шевелятся ли губы, и уж точно не услышала собственный голос.