Букет белых роз
Шрифт:
Вопрос вновь возродил из пепла смутное горькое чувство дежавю.
Вздох. Душа рвалась на части.
Кусая губы, чтобы не сорваться, я отвела хмурый взгляд в сторону и ответила безжизненным голосом:
— Еще ничего не решено.
— Смотри, а время-то уходит, ты должна уже окончательно определиться… От выбора зависит всё.
— Думаешь, мне так просто? Извини, но моё счастье мне дороже, чем чужие прихоти. Ты должен понимать, как меня обременяет всё это.
— Обстоятельства сами подскажут тебе дорогу… Я понимаю, тебе нелегко
Я пылко взглянула на него, но уточняла бережно:
— Ты в этом так уверен?
— На все сто процентов. Сама от себя не ожидаешь!
Я наигранно выдавила из смеха кроткий смех с острыми нотками:
— Надо же, а я ещё, оказывается, плохо знаю собственную персону.
— Не представляешь, как много тебе предстоит увидеть.
— Да, хоть сейчас начинай!
– Ладно, сама напросилась, - уже равнодушным голосом прошелестел маг, сдувая с лица прядку волос.
– Пошли тебе на квартиру.
— Признайся, что это ты наколдовал мне жильё, — сухо потребовала я, пытаясь заглянуть ему в глаза, и мне это удалось: Велдон, пусть и с надменным видом, но оценил мою настойчивость.
— Проницательна ты, что ещё могу сказать. Ну что, будешь хорошо играть?
— Вгоняешь ты меня в проблемы, - усмехнулась я, открывая входную дверь.
***
— Ваш пресловутый Кодекс чести — Господи, какая чушь! Я не перестаю удивляться догматичности японцев!
Отрывок из постановки до сих пор всплывает у меня в голове.
Ничего более смелого и бессмысленного я не видела в своей жизни. Один набор красивых слов, полная неразбериха между нациями и непредсказуемые поступки главных героев заставляли смотреть представление до конца. Здесь никто не ощущал скуки, как это обычно бывает во время театральных постановок.
Проплывали дни. Пребывание в Токио напрочь убило мой сон.
Велдон определил для меня роль.
Перед каждым выходом я досадовала на нехватку сил, однако меня никто не хотел жалеть, а если кто-то и действительно проявлял такое желание, то ему просто могли пригрозить лишением роли: для всех это очень важно. Поэтому мне хронически не везло.
— Возьми на себя долю ответственности! Тем более, недавно нас связали узами брака, а это значит, что ты, как моя супруга, обязана подчиняться мне! Ну давай же, отрекись от своего народа: стань одной из нас.
«Что за дурь?» — неустанно твердила я Велдону и его Игрокам, которые продолжали совершенствовать сценарий.
Дни прошли продуктивно. Репетировали мы долго, но слаженно, на едином дыхании, как настоящая команда.
Обстановка была как и в любой сплоченной компании. Запах чего-то пота перешибал все остальные, а девушка, исполняющая роль японки, притворно хныкала, ныла: её роль весьма необычна, ведь героиня познакомилась с английским графом, вышла за него замуж и теперь начинается сумасшествие во дворце молодого вельможи.
Такого не было ни разу, чтобы комбинировали японский театр с оперой, драмой и мюзиклом. По-моему, сочетание немыслимое, но оно произвело огромное впечатление на зрителей. Неизвестно, что они ещё подумают насчёт такого эксперимента…
Колоритный герой пьесы — нелепо одевающийся граф Джон Весельчак — любит набрасываться на слуг со словами «Целуйте мои портреты, пока еще живы!»
Когда же наступала моя очередь говорить, я иногда вставляла некоторые фразы от себя, забывая готовые слова, то Велдон, как режиссер-постановщик и автор сценария, одергивал меня:
— Это не по тесту. О Господи, — прижимал он ладонь к лицу, — начинай сначала!
Однажды он чуть не вскинулся на меня, когда нервы уже были на исходе, но остановился, говоря, что в следующий раз лишит меня перерывов на отдых. Мне пришлось выкладываться на столько, сколько позволяли мои силы.
Каким-то чудом удалось не потерять сознание во время выступления перед самой публикой. Слава богу, до тёмных кругов под глазами ещё не дошло.
— Джон так невзрачен: ты только посмотри на него!
– как бы невзначай я, играющая иностранку Катю, упомянула о неказистой наружности друга своей новой подруги Харуки.
– Джулия, - бросает возмутительный взгляд Велдон, когда видит, что я, вместо того чтобы репетировать, отвлекаюсь на всякую мелочь.
— Извини, — виновато опускаю голову и берусь за текст.
Дома меня ждали одни и те же картинки, вид с двадцать шестого этажа, просторные, почти пустые комнаты с минимумом мебели, но обставленные так, как я люблю: комнатные растения, те, которые мне нравились больше всего, стояли на полках.
Домашняя атмосфера согревала душу, но только до утра — и настроения опять до невозможности паршиво.
Под сводами театра раздавались яростные голоса актеров, играющих самураев: катаны разили будто бы по-настоящему. Игрокам легко давалась притворная атака, но зачастую они переигрывали - дело доходило даже до настоящих ранений, к счастью, незначительных.
— Даже если погибну, сестра… То только ради тебя… Спи спокойно. Я всегда буду твоим крылом. Буду твоим хранителем, хочешь ли того или нет…
Кто-то дернул меня за плечо. Разлепив сонные глаза, я понимала, что нужно продержаться.
Не слушая наставления Игрока дальше, я вскочила на ноги и опрометью направилась на сцену, навстречу новой жизни, которая внушительно демонстрировала мне свои непростые устрой и режим. Я буду так же глупо и зря прожигать свою жизнь…
Спектакль, элемент мировой театральной премьеры, закончился давно. Японцы выходили после яркого выступления довольными и радостными. Совсем недавно, пребывая на выступлении, они впадали в экзальтацию, а теперь — почти спокойны.
После ничего, казалось бы, не значащей картины шла детективная линия: распростёртая на стеклянном крошеве девушка погибла от рук неизвестного. Ее чёрные волосы разметались по полу, а глаза были закрыты.