Букет белых роз
Шрифт:
— О! — Аловолосый резко встал со скамейки и, пьяно пошатываясь, приблизился ко мне. — Какие нынче люди пожал… вали… Юли, я так долго ждал тебя. Вот ключи от дома… Извини…
В десяти сантиметрах от его лица: алые волосы пропитались едким запахом сигарет.
— Убери их пока, — повела я рукой, отказываясь от того, чтобы взять собственную вещь. — Мне сейчас абсолютно безразлично твоё внешнее и внутреннее состояние. Меня больше всего огорчило то, что ты не послушался меня. И чем это
Но в ответ:
— Виноват не я, виновата она…
— Кто «она»?
Сатклифф выглядел радостным. И был сильно пьян. Весёлый и пьяный. Пьяный и весёлый. Какой же он идиот!
— Не скажу, это секрет.
Запах спиртного ударил по носу. Вцепившись за майку Грелля, я притянула его к себе. Жаль, что нас разделяла решетка. На расстоянии пяти сантиметров друг от друга я осознала, что мне становится только хуже.
— Ты неисправимый, — шепотом ему в губы.
— Как и ты, Юли…
— Не переводи стрелки. Сейчас мы о тебе говорим. Хотя, чему я удивляюсь — рано или поздно это должно было произойти.
В эту минуту для меня существовал только он и никто больше: ни полицейский, ни отец, ни проститутки. Только этот безумец.
Я сняла с него очки, заметив, что белки глаз шинигами были сплошь в красной сетке полопавшихся сосудов. Мои пальцы сжимают слишком сильно, почти с дрожью, ткань синей футболки. Грелль улыбался, в отличие ото всех. На мне надета совсем иная маска чувств и эмоций.
— Если тебя в одночасье выпустят, я припомню тебе всё…
— Дочка, успокойся, сейчас всё разрешится. Пожалуйста, будь сдержанней, — тихо, но строго процедил отец.
— Да-да! — Грелль кивал, касаясь носом моего.
— Эй, дружище! — крикнул кто-то неподалёку.
— Чего? — обернулся через плечо жнец, чья майка была ещё в моих руках.
— А тебя как зовут? Я просто забыла, — вдруг отозвалась одна задержанная, громко смеясь, после чего был слышен всплеск пьяных женских голосов.
— Гриша, — ответил Алый, снова поворачиваясь ко мне, и обдал ледяным дыханием шею. — Юли, детка, забери меня… прошу…
До предела. Боль в висках острее обычной.
— Забрать? — крайне удивилась я с усмешкой на губах. — Если по правде, то тебе за все твои проступки самое место здесь.
К моему уху прикоснулись его влажные губы. Они умоляли гораздо тише:
— Не оставляй меня.
Я злилась, но все-таки сильно переживала за него.
— Я же тебя предупреждала, безумец…
— Так получилось. И я здесь не причём, ещё раз повторюсь!
— Что-то мало верится. Мне бы хотелось знать, кто тогда причём и не врешь ли ты мне.
— Клянусь тебе, Юли, — отчаянно прижал он руку к сердцу, словно
Отец все время наблюдал за этим.
— Так… Сержант, расскажите нам, что произошло.
— Конечно, — сказал мужчина с осанистым видом, — этот молодой человек был очень пьян, когда мы задержали его. И это для нас случай ординарный. Но юноша кричал чьё-то имя… Вам знакома эта особа: Юлия Дементьева?
Звал… меня?
— Как? Кричали на всю улицу чье-то имя?
— Да, — спокойно кивнул мужчина.
— Но ведь… а как же ограбление?
Страж порядка вскинул брови.
— Что, простите?
— Разве они не ограбили ювелирный? — повторила я ещё раз.
— Кто — они?
— Гриша… и две девушки, — показала я рукой на задержанных.
Мужчина поправил козырёк на форменной фуражке, пригляделся ко всем находящимся за решеткой и в один миг поразил меня простым, но неожиданным ответом:
— Нет, к вашему сведению.
— Как? — растеряно смотрела я то на отца, то на сержанта, то на Грелля. — А… а как же новость по телевизору?
— Так это был вовсе не он. Этот гражданин был задержан совершенно в другом месте и по другим обстоятельствам, а ограбление, да, было.
Ничего не пойму. Это лабиринт с ловушками. Это липкая паутина без паука.
— Тогда…
— Юль? — Отец забеспокоился.
— Тогда почему преступник так был похож на моего друга?
— Видимо, вам показалось, — пожал плечами полицейский.
Мои губы напряженно сжались.
— Извините, у моего друга депрессия, вот и выпил немного
— Немного? — тихо засмеялся мужчина.
— Ну много. Какая разница?..
— Не волнуйся. — Отец успокаивающе сжал мое плечо.
Мы оказались вне отделения. Намного прохладнее. Намного свежее, чем внутри.
— Забрали своего друга? — поинтересовался таксист, делая потише музыку, которую слушал во время ожидания нас.
— Как видите сами, — ответил отец. — Мы возвращаемся.
После этого машина плавно тронулась, зашуршали колёса.
Жнец, пребывающий в крепких хмельных объятиях сна, дышал мне в плечо. Он напомнил мне сладко спящего ребёнка около матери. Наши ладони слегка соприкасались при резких поворотах на перекрёстках.
Разные роли, новые сценарии, новые сюжеты и актёры. Это театр моей жизни. Интересно, как я назову эту пьесу?
Иногда в глаза бил свет фонарей. Отец не оборачивался к нам. Казалось, он внимательно изучал ночной город на переднем сидении такси.
Владимир Дементьев. Он такой. Готов безоглядно идти на риск, помогать ближним, не прося взамен ничего. Он горячо любит нас и готов ради меня даже отдать свою жизнь.