Бурбон и ложь

Уайлдер Виктория

— Черт, посмотри на себя, — говорит он, проводя своими мозолистыми пальцами по верхней части моих грудей, погружаясь чуть внутрь чашечек. — Такая красивая.

От его прикосновений к моим соскам по всему телу бегут мурашки. Я практически задыхаюсь от желания большего. Жажду его похвалы и нуждаюсь в его прикосновениях.

Потянувшись за шею, он одним быстрым движением стягивает с себя футболку. Я и раньше видела его с обнаженным торсом, но никогда не было ощущения, что я могу прикоснуться к нему. Даже если это всего лишь на одну ночь, сейчас он мой. Я даже не замечаю, что начинаю водить пальцами по его груди, по татуировкам,

которые начинаются на каждом плече и сходятся посередине. Я убираю пальцы, когда слышу, как из его горла снова вырывается рычание. Я не могу сдержать ухмылку на лице, зная, что возбуждаю его точно так же.

— Теперь твоя очередь. — Он берет бутылку бурбона и делает глоток. — Дай мне посмотреть, что я мечтал пососать, Лейни.

Это не мило и не опьяняюще, но мне хочется сделать именно так, как он говорит. Я спускаю платье на бедра, пока оно не падает на пол, и наблюдаю за тем, как его глаза следуют за ним. Они скользят вверх по моему телу, не останавливаясь, пока снова не достигают моих глаз. Когда я расстегиваю бюстгальтер и позволяю ему упасть, он облизывает губы.

— Это именно то, что я представлял. Как ты предлагаешь мне себя… — Он проводит рукой по губам, и выражение его лица вызывает у меня мурашки по всему телу.

Протягивая руку, я смотрю на тяжелую стеклянную бутылку, которую он сжимает двумя пальцами. Он подходит ближе и передает ее мне, почти полную, за исключением того, что он налил в бокал, когда открыл. Я прижимаю горлышко к губам и делаю маленький глоток. Я позволяю части бурбона вытечь изо рта, а затем отодвигаю бутылку и наклоняю ее ровно настолько, чтобы струйка бурбона стекала с верхней части груди вниз и к вершинке соска.

Ухмылка, появившаяся на его губах, — это все, что мне нужно, чтобы произнести свои следующие слова.

— Пей, ковбой.

Он тихо рычит в ответ:

— Да, мэм.

Опускаясь ниже, его язык скользит по верхней части моей груди, собирая остатки бурбона. Но он не задерживается там надолго. Вместо этого его губы возвращаются к моим в голодном поцелуе. Его руки зарываются в мои волосы и наклоняют меня именно туда, куда он хочет. Когда его рот скользит вниз по моей шее, его бедра толкаются в меня, прижимая нас к стене. Спустя мгновение его голова опускается ниже, прокладывая дорожку из поцелуев чуть ниже моего уха, вниз по шее и к ключицам, вырывая легкие стоны из моей груди. Одна из его рук, все еще лежащих на моей шее, сжимает мой подбородок, а его большой палец скользит по моим губам. Он вдавливает его внутрь, мимо моих зубов и к моему ждущему языку, безмолвно приказывая мне сосать.

— Чего я только не собирался сделать с этим милым ротиком… — говорит он, опускаясь на колени и сжимая мою грудь ладонями. Его язык скользит по изгибу, а затем дразнит мой сосок, на котором терпеливо дожидается капля бурбона. — Это тело.

Этого недостаточно, я хочу большего. Выгибая грудь, я практически прижимаюсь к нему бедрами, чтобы добиться хоть какого-то трения. Я запускаю свободную руку в его волосы, ногти царапают кожу головы.

— Не дразни меня.

— Хочешь больше? Тогда продолжай наливать, детка.

— Придется потратить слишком много, — смеюсь я.

— Это лучшая бутылка, которую я когда-либо пробовал. И это не связано ни с нотами, ни с годом, а только с тем, как я его пью. — Он наклоняется, вылизывает ложбинку между грудями, а затем улыбается мне. — Теперь наливай.

И я делаю в точности,

как он говорит, потому что если я что-то и поняла, так это то, что мне нравится, когда Грант Фокс говорит мне, что делать. Более чем нравится. Я завожусь от одних его слов.

Тонкие струйки бурбона стекают по вершинам и долинам моей груди к его ожидающим губам. Проведя языком по каждой, он спускается вниз по моему животу. Приближаясь к трусикам, он осыпает поцелуями мой пупок. Затем поднимает голову, спрашивая разрешения, и его пальцы цепляются за розовое кружево.

Я прикусываю губу и с улыбкой киваю. Я подаюсь бедрами вперед, когда он мучительно медленно стягивает мои трусики вниз, пока они не достигают ковбойских сапог. Когда я выхожу из них, он бросает их куда-то за спину.

— Сапоги останутся на тебе.

Я хмыкаю, глядя на то, как его руки проделывают обратный путь.

— Когда мой язык коснется этой сексуальной киски, она будет влажной и готовой для меня?

Я не могу сдержать нервный смешок. Со мной еще никто так не разговаривал. Его слова пробуждают во мне совершенно новый уровень сексуальной уверенности, который я хочу научиться использовать.

Он раздвигает мои ноги, целуя и покусывая кожу, которую ласкают его руки. Двигаясь от внутренней стороны моего правого бедра, он останавливается как раз там, где я больше всего жажду, и переходит на другую сторону. Он забирает бутылку, которую я едва удерживаю пальцами, и делает еще один глоток, после чего ставит ее на пол. Если бы его рот приблизился еще немного, я бы точно уронила ее.

Когда он наклоняется ко мне, его нос прижимается к моей киске, и с моих губ срывается стон. Это такое грязное движение, но это ничто по сравнению с тем, что происходит дальше. Он стонет, отстраняясь.

— Ты слишком тихая, сладкая. — Он не дает мне ответить, медленно скользя языком от моего влагалища к клитору.

Воздух мгновенно вырывается из моих легких. Как будто я этого не ожидала, хотя знала, что это произойдет. Он делает это снова, на этот раз еще медленнее, наслаждаясь моим вкусом и издавая еще один глубокий стон.

— Тогда заставь меня кричать, Грант.

Он разводит мои ноги, чтобы его широкие плечи могли поместиться между ними, а обхватывает руками бедра. Крепко сжимая их, он толкает меня к стене настолько, что мои ноги едва касаются земли. Я не задумываюсь, я знаю, что он не уронит меня. Единственное, за что я могу держаться, — это его густые темные волосы, пока мой ковбой ласкает языком мой клитор, и он становится таким мокрым и набухшим, что молчать больше невозможно — с моих губ срываются всхлипы и стоны.

На заднем плане раздаются оглушительные взрывы фейерверков. Они едва различимы из-за звуков, которые он издает, поглощая меня. Он втягивает мой клитор в свой рот, его щетина царапает мою кожу, заставляя ее неметь ровно настолько, чтобы я могла чувствовать только тепло его дыхания, движения его языка и свое возбуждение. Когда его руки сжимают мои бедра, я понимаю, что он не собирается останавливаться. Я забываю обо всех деталях, которые удерживали меня на краю сознания, — о комнате и ее слабом освещении. О гладкости стены за моей спиной. О том, что я уязвима и нахожусь в его полной власти. Все это забыто. Я думаю только о том, как бьется мой пульс и как тяжело мне дышать. Мой слух становится приглушенным по мере того, как нарастает оргазм, подводя меня к краю, к которому я никогда не была так близка.