Бувар и Пекюше
Шрифт:
Они попытались последовать примеру Санкториуса. Но так как оба не могли уместиться на весах, то начал опыт Пекюше.
Он разделся, чтобы дать свободу испарениям, и стоял на площадке совершенно голый, обнажив, несмотря на стыдливость, свое очень длинное смуглое туловище цилиндрической формы и короткие ноги с плоскими ступнями. Сидя на стуле подле него, Бувар читал вслух.
Ученые утверждают, что животная теплота выделяется вследствие сокращения мышц и что можно повысить в тепловатой ванне температуру воды, двигая грудною клеткой
Бувар пошел за ванною, и, когда все было приготовлено, погрузился в нее, запасшись градусником.
Обломки винокуренных принадлежностей, выметенные в дальний угол комнаты, вырисовывались в сумраке темною горкой. По временам скреблись мыши. В воздухе держался застоялый запах ароматических трав, и, чувствуя себя тут очень уютно, друзья благодушно беседовали.
Однако Бувару стало немного свежо.
— Пошевелись! — сказал Пекюше.
Он начал шевелиться, нимало этим не повлияв на термометр.
— Мне положительно холодно.
— И мне не жарко, — ответил Пекюше, тоже чувствуя озноб. — Но шевели тазовыми частями, шевели.
Бувар изгибал бедра, раздвигал ноги, покачивал животом, сопел, как кашалот, затем смотрел на градусник: ртуть опускалась все ниже.
— Ничего не понимаю. Я все-таки двигаюсь.
— Мало.
И он снова принимался за гимнастику.
Она продолжалась три часа, после чего он опять схватился за градусник.
— Как! Двадцать градусов? До свиданья! Я вылезаю.
Вошла собака, помесь ищейки и дога, с рыжей шерстью, с отвислым языком, шелудивая.
Что делать? Колокольчика не было. Их прислуга была глуха. Они стучали зубами, но не смели шевельнуться из боязни, что собака их укусит.
Пекюше придумал выкрикивать угрозы, делая страшные глаза.
Тогда собака залаяла и принялась прыгать вокруг весов, а Пекюше, ухватившись за веревки и согнув ноги, старался подняться как можно выше.
— Ты не то делаешь, — сказал Бувар.
И он начал посылать собаке улыбочки, произнося ласковые слова.
Собака несомненно их поняла. Она старалась приласкаться, положив ему лапы на плечи, царапая его когтями.
— Вот тебе и на! Она утащила мои штаны.
Собака легла на них и замерла.
Наконец с величайшими предосторожностями друзья решились: один — сойти с площадки, другой — вылезть из ванны. И когда Пекюше был снова одет, у него вырвалось такое восклицание:
— Ты, душа моя, будешь нам полезна для опытов!
— Для каких опытов?
Можно было впрыснуть ей фосфор, а затем запереть в погреб, чтобы посмотреть, пойдет ли у нее огонь из ноздрей. Но как впрыснуть? И к тому же им бы не продали фосфора.
Они раздумывали, не дать ли ей подышать газом, не поместить ли ее под воздушный колокол, не напоить ли ядами. Все это, пожалуй, не так уж смешно. Наконец они остановились на намагничивании стали посредством контакта со спинным мозгом.
Бувар, преодолев волнение, подавал на тарелке иголки Пекюше, а тот втыкал их в позвонки.
Иголки ломались, выскальзывали, падали на землю. Он брал другие и вонзал их быстро, наудачу. Собака разорвала свои путы, как бомба вылетела в окно, пронеслась через двор, сени — и появилась в кухне.
Жермена закричала, увидев ее всю в крови, с веревками на лапах.
В ту же минуту вошли погнавшиеся за собакой хозяева. Она исчезла в один прыжок.
Старая служанка их разбранила:
— Опять дурь на вас нашла! И хороша моя кухня, нечего сказать! Собака может от этого взбеситься! В тюрьму сажают людей, которым до вас далеко.
Они вернулись в лабораторию, чтобы испытать иголки.
Ни одна не притягивала даже мельчайших металлических опилок.
Потом их начало тревожить предположение Жермены. Собака могла впасть в бешенство, неожиданно вернуться, броситься на них. На следующий день они отправились наводить повсюду справки и затем, в течение нескольких лет, сворачивали с дороги в поле, чуть только появлялась собака, похожая на ту.
Остальные опыты не удались. Вопреки авторам, голуби, которым они пускали кровь при наполненном и при пустом желудке, издыхали в одинаковый срок. Котята, погруженные в воду, погибли через пять минут. А гусь, которого они напичкали мареною, сохранил совершенно белые надкостные пленки.
Их мучил вопрос о питании.
Чем объяснить, что из одного и того же сока получаются кости, кровь, лимфа и вещества испражняемые?
Но нет возможности проследить превращения питательного вещества. Человек, употребляющий всегда одну и ту же пищу, не отличается в химическом отношении от того, кто ее разнообразит. Воклен подсчитал все содержание извести в овсе, который клевала курица, и нашел большее количество в скорлупе ее яиц.
Следовательно, происходит созидание вещества. Каким образом? Это совершенно неизвестно.
Неизвестно даже, какова сила сердца. Борелли считает ее равною той, какая требуется для подъема ста восьмидесяти тысяч фунтов, а Киэль определяет ее приблизительно в восемь унций, из чего они заключили, что физиология (согласно одному старому изречению) — это медицинский роман. Оказавшись не в силах ее понять, они в нее не поверили.
Месяц прошел в праздности. Затем они вспомнили о своем саде.
Лежавшее посредине засохшее дерево мешало им. Они его обтесали. Это упражнение их утомило. Бувару очень часто приходилось отдавать кузнецу инструменты в починку.
Однажды, когда он шел туда, его остановил человек с холщовым мешком на спине и предложил ему альманахи, книги духовного содержания, образки, а также «Спутник здоровья» Франсуа Распайля.
Эта брошюра так понравилась Бувару, что он обратился к Барберу с просьбой доставить ему капитальный труд того же автора. Барберу его прислал и указал в своем письме аптеку, откуда следовало выписывать лекарства.