Буйный бродяга 2014 №3
Шрифт:
— Второй, — сказал Осмунд в шлемофон, — следи, чтобы ветровой снос был не больше пяти градусов, а то завалимся.
— Есть! — Эржен и так не сводил глаз с ветровой карты, но испытания есть испытания: все приказы командира и все ответы второго пилота должны быть записаны. В этом полёте они проговаривали вслух многое из того, что на обычной тренировке или на соревнованиях было бы понятно с полуслова, а то и вообще по движению руки и чуть заметному кивку. За внимательность и собранность Эржена Осмунд не беспокоился: нервы у парня стальные, а медлительность обманчива. И всё же он мимолётно пожалел, что рядом с ним в кабине сейчас не Мэгги. С ней удивительно просто, в полёте она становится его продолжением, словно бы мысли читает. Эржен хорош, но когда летаешь с ним, ему нужно уступать, соразмерять свои творческие порывы с его чётко продуманной схемой полёта. Капитан из него будет отличный, но жёсткий...
Второй катер, страховочный, шёл справа-сзади, повторяя все манёвры первой, пилотируемой «трёшки». Как «Гринда» умеет летать в беспилотном режиме, конструкторы уже знали, потому и направили её в сопровождение ведущей машины без сомнений. Пока оба китообразных вели себя лучше некуда: управляемость, мощность, системы ориентирования показывали себя прекрасно. Остался последний подъём — и хватит, покатались достаточно, пора домой, на «Симург». За неделю подготовки к главному старту база «Симург» стала для команды «Стрижей» действительно домом, даже более уютным, чем «Калавинка» над Венерой. Может быть, потому, что на Венере они были предоставлены сами себе: никто не вмешивался в режим тренировок, но никого и не занимало то, что составляет жизнь команды вплоть до очередного старта. А здесь, в системе Юпитера, их окружали помощники, искренне заинтересованные в их работе. Победа будет общей, поражение — общим, все это знают. И все следят сейчас не отрываясь за полётом двух «Гринд»: для всех оставшихся на «Симурге» и ещё для сотен людей на Земле это будет главная победа или главное поражение в жизни.
Падение в глубину здесь ощущалось совсем иначе, чем в земной атмосфере. Перегрузки росли медленнее, но уж зато давали прочувствовать себя в полной мере. Свободное падение в многоцветный кружащийся мрак, молнии, полыхающие далеко впереди, скрежет помех в шлемофоне, удары ветра, качающие катер, как огромные волны... Атмосфера Венеры была злее, агрессивнее, но бороться с ней можно было на равных. А эта мощь — совсем иного рода. Ощущаешь себя плотиком в океане, игрушкой стихий, но секрет путешествия плотика — в том, чтобы не противиться стихиям, а использовать их разгул, скользя, паря, падая и ловя момент, когда можно будет одним решительным рывком уйти из-под власти гигантской протозвезды.
— Минус тысяча, — произнёс Эржен, его рука в сенсорной перчатке передвинулась на резервную панель запуска главного двигателя. Осмунд поискал взглядом вторую «Гринду»: беспилотник по-прежнему держался где положено, повторяя все манёвры ведущего. Ну, всё, хватит испытывать терпение Юпитера, пора подниматься!
— Минус тысяча девяносто.
— Пуск! — Осмунд поочерёдно тронул пять клавиш подачи мощности на двигатель. Катер вздрогнул, замер на секунду, повис в равновесии густой атмосферы и медленно развернулся носом вверх. «Гринда»-ведомая повторила это движение с запозданием на долю секунды. Пилотов вдавило в кресла, на мгновение появилось ощущение мышечной усталости, медсистема скафандра добавила в дыхательную смесь кислорода, и болезненное чувство исчезло. Порывы ветра в широтном направлении по-прежнему атаковали катер, но сбить его с вертикального курса не могли — тяга нового двигателя «Гринды» могла бы поднять из юпитеранских бездн и втрое более тяжёлый корабль.
— Теперь главное — постепенно добавлять мощности, — сказал Осмунд для наблюдателей на «Симурге». — Пик должен прийтись на высоту плюс девятьсот — плюс тысяча, потом будем сбрасывать и выходить на финальную кривую. Второй, посчитай меридианальное отклонение точки выхода от точки старта.
— Предварительно минус четыре градуса, — доложил Эржен. — В верхней части траектории можно дополнительно поправить курс.
— Займёшься этим, — одобрил Осмунд. — Подожди, не добавляй пока, снесёт порывом... вот теперь можно!
Катер отозвался на увеличение мощности, выровнялся на «хвосте», пошёл красивой дугой над плотным скоплением газа впереди-внизу — их здесь называли тучами.
— Ещё пять процентов, — посоветовал Осмунд. Эржен тронул клавишу — новый порыв вибрации, едва заметное увеличение перегрузки — и чудовищный толчок в левую скулу. Катер сорвало с «хвоста», закрутило, взвыли оповещения систем безопасности, зловещий аварийный свет залил рубку. Вторая «Гринда» исчезла с экранов, в шлемофонах стоял сплошной рёв помех.
— Просадка! — прохрипел Эржен, пытаясь ухватиться за подлокотник кресла — от толчка его страховочный ремень вырвало из крепления.
Осмунд машинально вцепился в маневровый руль, стараясь выправить прецессию.
— Закрепись! — бросил он второму пилоту, попытался дать, как обычно, двойной импульс для «управляемого заноса» — машина не отзывалась. В дрожи корпуса вообще что-то изменилось: катер вздрагивал от ударов ветра, его трясло в атмосферных ямах, но не слышно было ровной вибрации, вызываемой главным двигателем. Он больше не работал.
Эржен перебрался в кресло запасного пилота, вытянул к себе дублирующую панель управления:
— Нам не подняться.
— Вижу, — отозвался Осмунд. Маневровые двигатели всё же успели немного остановить вращение — теперь катер несло по широкой дуге навстречу грозовому фронту.
— «Симург»! Как слышите нас? — Никак, очевидно. Связи нет и не предвидится. Осмунд отогнал некстати всплывшую мысль: хорошо, что здесь сейчас не Мэгги. За неё он боялся бы непременно.
— Попробуй сбросить буй, пусть орёт на всю систему!
Эржен повозил пальцами по панели управления, потом решительно поднял её крышку; что-то заискрило.
— Отказало всё к чёрту, — объяснил он командиру, срывая перчатки — тут они уже не помогут.
— Осторожнее с искрами — у нас разгерметизация, — сказал Осмунд как можно более спокойным голосом. Он понимал, что нужно делать, и даже представлял примерно, как именно это можно сделать, — но никак не мог отогнать яркую картинку: смерть стоит рядом и ласково улыбается. Не волнуйся, тебе недолго осталось быть с ней... с и той, второй, тоже.
— Я не волнуюсь, — устало пробормотал Осмунд, пытаясь оживить реактор. Пусть отрубает и свет, и подачу кислорода — скафандры справятся, но пусть только наработает на один-единственный импульс вверх. Тучи, молнии — всё это ерунда, лишь бы подняться ещё повыше, туда, где есть радиосвязь!
— Буй пошёл, — Эржен был тоже внешне спокоен; впрочем, у него «внешне» и «внутренне» редко отличаются, тут ничего не угадаешь. — Командир, у нас реактор течёт.
— Фон в рубке? — автоматически уточнил Осмунд. Давай же, разгоняй... «Кто привык за победу бороться...» Что-то шевелится — процентов десять есть!