Царь-гора

Иртенина Наталья Валерьевна

– А фамилия у деда от приемных родителей?

– Нет, Шергин – от настоящих. Это единственное, что он крепко помнил, после того как погибла мать. Носить другую фамилию не захотел.

– В каком году это было?

– Родился он в одиннадцатом, значит, семь было в восемнадцатом.

Подумав, Федор сказал:

– Летом восемнадцатого в Ярославле и Рыбинске прошли антисоветские мятежи. Большевики в ответ устроили там резню.

– Ну вот тебе и ответ, – медленно произнес отец. – Деда в тридцать пятом арестовали, двадцать лет в лагерях сидел. Вышел, женился.

После этого разговора Федор долго не мог успокоиться, ходил по дому мрачный, как зверь по клетке.

– Не мельтеши, Федька, – не стерпел дед Филимон, читавший газету «Алтайский коммерсантъ». – Басурману спать не даешь. Чего мутный такой?

– Так, – ответил Федор, – размышляю о роли мистики в жизни человека.

– Ну, на это я тебе вот что скажу. – Дед сложил газету и снял очки. – Ты бы бросил это занятие. Потому как у энтой мистики одна задача – доводить человека до психбольницы.

– Вот это я и пытаюсь как раз понять – куда она меня заведет.

Слишком очевидным для него становилось день ото дня противоборство мистических стихий, столкнувшихся в той точке жизненного пространства, которое носило имя Федор Шергин. Разумеется, о совпадениях и случайностях, даже тех, что превращаются в закономерность, речь давно уже не шла. Вопрос стоял по-другому – почему все эти неслучайности последнего времени тянули его, будто две спортивные команды, перетягивающие канат, в разные стороны. Одна команда притащила его в Золотые горы и всячески подбивает на некие действия и разыскания, интригуя собственной же семейной историей. Другая противилась этому, пыталась запутать или запугать его при помощи местного фольклора и злых духов. Сказать, что ему нравится быть безучастным свидетелем перетягивания себя, Федор не мог. Вероятно, подумал он, можно попробовать сделаться свидетелем небезучастным. Эта мысль сперва показалась ему странной, а затем бессмысленной. Ведь, если уж на то пошло, мистическим стихиям вовсе незачем всякий раз предупреждать его о своем вмешательстве, и тщетно было бы отделять личные порывы от скрытых воздействий со стороны. Тем более когда то и другое совпадает.

В этом Федор окончательно убедился на следующий день, когда ему сделали интересное предложение, от которого он при всем желании не смог бы отказаться. На пыльной улице поселка рядом с ним притормозил темно-серый джип, из окна высунулось приветливо ухмыляющееся лицо попутчика в черных очках.

– А мы с вами, оказывается, снова соседи, Федор Михалыч не Достоевский.

– Наслышан, – лаконично отозвался Федор и почему-то подумал, что для самого Евгения Петровича это соседство не было такой уж неожиданностью.

– Прокатиться не хотите? – попутчик спустил очки на кончик носа и добавил заговорщицки: – Есть дело.

– Ловись, рыбка, большая и маленькая? – спросил Федор, не убавляя шага.

– Что-то вроде. Так, что, хороший заработок вас не интересует? Предупреждаю – очень хороший.

– Что нужно делать? – поразмыслив, спросил Федор.

– Всего лишь прогуляться в горы на несколько дней.

Федор подумал еще немного и выставил встречное предложение:

– Я буду иметь с вами дело только в том случае, если вы оставите в покое ту девушку, к которой приставали вчера.

– Ах, вот оно что! – со смехом сказал Евгений Петрович. – То-то я думал, что это вы смотрели на меня с таким зверским выражением. Уверяю вас, у меня нет на эту барышню никаких видов.

– Рассказывайте, – не поверил Федор.

– Да сядьте вы наконец в машину. На нас уже глазеют со всех сторон.

Федор продолжал идти по улице.

– Ну хорошо, обещаю. Я оставлю ее в покое.

Федор открыл дверцу и с непроницаемым видом поместился на заднем сиденье.

– Тем более что мне это ничего не стоит, – добавил Евгений Петрович, выруливая на соседнюю улицу. – Неужели вы еще не поняли, что она ведьма?

– Кто? – тупо спросил Федор.

– Ваша милая недотрога Аглая.

– А откуда вам известно, что она недотрога? – хмуро осведомился Федор. – Вы что, пытались?..

– Да успокойтесь, не пытался. Разве вас она еще не окатывала своим ведьминским взглядом, от которого чувствуешь себя ушибленным дубиной промеж глаз?

– Окатывала, – со вздохом признался Федор.

– Ну вот видите. Поменьше ходите за ней по пятам, – посоветовал Евгений Петрович, – может, тогда вам повезет больше.

– Может, – эхом повторил Федор. – Только она не ведьма. Она дикарка. Ладно, давайте поговорим о горах, – морщась, как от зубной боли, предложил он.

– Так я об этом и говорю. Исчезнуть на несколько дней – самое лучшее средство привлечь к себе внимание женщины. Запомните это, юный Вертер.

– Да, – подумав, сказал Федор, – пожалуй, вы правы.

– Значит, договорились.

Джип выехал из поселка и по бездорожью покатил в степь.

– Куда это мы едем? – спросил Федор.

– Приглашаю вас к себе в гости.

– А, швейцарское шале.

– Уже видели? Неплохой домишко.

– Ваш?

– Ну что вы. Зачем мне дача в этой глухой степи?

– Не такой уж глухой, получается. Знаете, Евгений Петрович, в последнее время меня все здесь буквально настораживает.

– Даже сейчас? – поинтересовался попутчик.

– Еще бы. Вы ведь ни за что не скажете мне, что вам понадобилось здесь и какие у вас дела в горах.

– Это точно, – рассмеялся Евгений Петрович, – не скажу. Но, если хотите, могу намекнуть.

– Сделайте одолжение. Как-то не хочется играть вслепую. Вдруг вы всего-навсего браконьер и идете бить несчастных зверушек из Красной книги?