Центр роста

Смирнов Алексей Константинович

Служители почтительно поклонились и отошли, разгоняя дым сердитыми салфетками.

–  Вам бы тоже неплохо бросить курить, господин Направляющий, - подмигнула Садко Русудан.
– Вы позволите мне ознакомиться с вашей медкартой? Спокойствия ради, Садко: сидит и садит одну за другой!

–  Вы убили Направляющего, - тот, могло показаться непосвященному, все никак не приходил в себя.
– И просите меня бросить курить?

–  Да. И что?
– Русудан подалась вперед, заодно подавая, как новое блюдо, глубокий, богатый содержанием, вырез. Тихон отпил джина, сильно разбавленного тоником.
– И что? Вероятность скорой гибели моего Направляющего была весьма невысока. Законы с моралью, однако, требовали от меня прирасти

к нему чем-то вроде питательно-выделительной трубки. Да, номеров оставалось мало. Но вот же их стало до чертиков, черти же и возьми! Всего за одну ночь. Тысячи и сотни тысяч удачных рождений. Загнись он - мне что: сидеть и дожидаться молнии с неба?
– Она, сообразив, что выразилась невпопад и чуть не проговорилась, прикусила язык.
– По мне, так я сделала доброе дело; теперь он направляет и замыкает кого-то еще, но не здесь и не сейчас. Я снова спрашиваю: как насчет вашей медкарты, мой обожаемый Устин? Мне нужно все о тебе знать. Я даже хочу этого… Тебя обожать - моя святая обязанность…

–  И мне о тебе не мешало бы кое-что выведать, - выдавил из себя Садко.
– Почему тебя… - Он не договорил.

Русудан все поняла. Похоже, она читала в мыслях, а это уже никуда не годилось.

–  Я не чистокровная цыганка, - сказала Русудан и потянулась за новой сигаретой, но не взяла.
– Много чего примешалось. Я никогда не жила в таборе. Это раз. У меня в Замыкающих есть особые - правда, довольно отдаленные, заступники и покровители - это два. Я не обучена карточному гаданию. А из цыганских песен знаю только одну… и спою тебе, если ты захочешь. А мне сдается - сплошными тузами из рукава - что ты этого захочешь. Я угадала?…

–  Значит, ты все-таки немного умеешь гадать, - Устин Садко, в полной мере отдавшись предыдущей фамилии, размякал в чужих, ловких и сильных пальцах, привычных к лепке, приученных обжигать сырую глину, и до того осмелел и сомлел, что погрозил ей пальцем.
– Хочешь, я расскажу тебе одну нашумевшую историю про убиенного Направляющего?

–  Именно такие истории меня, как ты уже понял, занимают давно и мучительно, - Темная краска из глаз Русудан перетекала в светлые омуты, где сладко плавали расписные челны Садко, украшенные пиратскими флагами.

Вокруг чудодейственно холодало, но оба не замечали такой чепухи.

–  Его тоже убил Замыкающий, - доверительно сообщил Пластинов, поскольку еще не привык быть Устином Садко и сбивался на прошлые интересы, забывая, что в нынешний момент они неуместны и наводят на подозрения. Его притворный ужас по поводу самого факта уничтожения Направляющего испарился бесследно.
– Дело было в Америке, штата не помню. Направляющего посадили на электрический стул. А Замыкающий включил рубильник. Тот, кому полагалось пустить ток, был его Замыкающим. Дилемма ясна? И он замкнул контакт. Потом вооружился автоматическим оружием и положил во дворе целую кучу служителей правопорядка - Направляющих, Замыкающих, Центровых… пока его не уложил специальный снайпер. Чей-то Направляющий. Тянет на стихийное бедствие узкопоместного значения. Разве не так?

3. Перформанс

Воротясь домой, Устин Садко, едва помог Замыкающей сбросить - платок? нет, всего-навсего заурядный плащ, метнулся к дисплею, делая вид, что ему не терпится ознакомиться с последними сводками. Он и так знал, что стремительно удаляется от вершины, которая, по графической иронии, являлась пропастью, но старался выглядеть простым и непосвященным смертным. База данных незамедлительно отреагировала на новые наведенные бедствия компенсационными поступлениями, которых было чуть меньше погибших. Устин и Русудан оставались в связке; Садко подумал, что иначе и быть не могло. Он имел веское основание так считать.

Русудан медленно стянула платок, распустила волосы, взяла в губы розу чуть пониже шипа.

–  На тебя больно глядеть, - заметила она.
–

Ты, видно, из тех, кто годами сидит и пялится в мельтешение цифр, ожидая неизбежного. Я слышала, что по свету уже гуляет такая компьютерная болезнь, ее лечат наркологи. Но тебя вылечу я. Наркологи тебя только погубят…

–  Я здоров, - Устин провернулся в кресле-вертушке.
– Разве я похож на этакого невротика? По-моему, у меня вполне барский, спокойный и сытый вид, внешность преуспевающего человека. Я сибарит. Мне нравится быть в курсе событий. Я даже не всегда вспоминаю, куда сунул даймер.

Русудан прохаживалась по хоромам Садко, про себя отмечая, что в этих апартаментах нет и примеси здоровья. Апартаменты пластинчатого Устина были просторны и содержали в себе не одну, но много комнат, где каждая была отведена под особую Зону.

Там имелась Зона Утех. Стерильные простыни, шифоньеры, зеркальные столики, трюмо, амурная лепка, зеркальный потолок и широкое ложе на пятерых под съемным балдахином; ковры и тайные вентиляторы, колышущие ворс, как траву. Стерильная Зона. Прозрачная, офисная мебель, черные ящики, кожа, компьютерное изобилие, пульты управления и управление пультами. Антикварная Зона: купеческие сундуки, ухваты, сабли, шашки и палаши, перекрещенные на стенах; марсианские и лунные глобусы, карты древнего мира в его же, древнего мира, представлениях и границах; рулоны и свитки; заспиртованная нежить, рептильные чучела (подарки от завуча?). Зона для срача и непотребства: гуттаперчевые изделия, уже распечатанные, презервативы на любые вкусы, запахи и осязание; цепи и петли, хлысты, видеотехника, настоящий бар со стойкой, встроенный в стену, и за стойкой бармен, восковая фигура, а чуть поодаль - восковая фигура тапера за фоно: оба - роботы, переделанные из клонов. Порнографические плакаты и снимки помельче; бандажи, клистиры, груда свежего белья пополам с использованными полотенцами; снова - ложе, полностью оголенное, с одинокой подушечкой-думкой. Напитки всех стран и народностей, сервировочный столик. Жилая Зона: всего понемногу - в ней-то они и находились.

–  А ты - мущщщина широких взглядов, - не то похвалила, не то упрекнула Садко Русудан.

–  Свободных, милочка, космически свободных. В этих апартаментах слились прошлое, будущее и настоящее, - завел свою старую, педагогическую шарманку Садко, - причем одно умеет перетекать в другое, а значит - замыкать, направлять и пребывать в эпицентре.

–  Это замечательно, - пропела Русудан, и голос у нее сделался низким - куда ниже, чем в подвальчике, откуда они только что сбежали, не в силах терпеть противодымных гримас обслуживающего персонала.
– Ты знаешь, милый, что я и вправду нуждаюсь в Направляющем?

Устин Садко промолчал, угадывая, что она скажет дальше.

–  Я давно искала мужчину, который сумеет меня направить. Он станет спутником - нет, поводырем моей жизни.

–  Ты умеешь насылать сны?
– спросил Устин при слове «поводырь».

–  Я умею их прогонять, - улыбнулась Русудан.
– Выключи свои проклятые машины. Где твой даймер? Может быть, мы уже при смерти?

Садко пренебрежительно улыбнулся и оставил вопрос без ответа.

–  Достань бокалы, вино, - продолжила Русудан.
– Мне тебя учить? Нарежь лимон, поставь сласти. Можно ли у тебя курить? Вентиляция, кажется, недурная, ты позаботился обо всем.

Хозяин исполнил все, чего потребовала Замыкающая, до некоторых пор - Центровая: условное понятие, сродни Настоящему - настолько же прочное и верное, насколько и призрачное, принадлежащее неуловимому мгновению, на поиски которого уходят впоследствии семитомные эпопеи. Он сделал это именно в той последовательности, в какой было велено.

–  А свечи? Ты забыл свечи…

–  Ты не сказала про свечи…

–  Ты просто забыл, ты не слушал. Мог бы сообразить и сам.

–  Они очень маленькие, - смутился Садко.
– Остались от юбилейного торта…