Центр
Шрифт:
И снова на экране стоял корреспондент. Теперь он уже в киностудии находился. Улыбался, говорил энергичным, игривым голосом:
— Ну, думаю, теперь уже никаких сомнений ни у кого не осталось: такие герои вернут свет на небо!
Продолжения его речи Апрач уже не слышал. Это продолжение не имело для него никакого значения. Ударом ноги он вышиб дверь в соседний домишко; и уставился выпученными глазами на сидевшего там на диване тощего мужичка. Этот мужичок сидел на таком же замусоленном, как и Апрач, диване, в одних трусах. Живот победно
Он был так поражён вторжением обычно отсижившегося у себя Апрача, что даже не смог испугаться.
Он только раскрыл рот, и выдохнул:
— Что?
Апрач подошёл к нему вплотную, и глядел на мужичка с таким выражением, что у того никаких сомнений не осталось в том, что, если он не ответит на его вопрос, то Апрач свернёт ему шею.
Вот, что говорил Апрач:
— Тебе придётся напрячь свои мозги. Ты готов?
Мужичок молча кивнул.
— Так слушай. К центру они полетели…
— О да-да. Полетели-полетели. Я видел. Радуга эта появилась в темноте. Такая яркая-яркая. Ага! Появилась! Ага! Она в эту возвышенность ударила. Туда, где, вроде этот камень стоит. Потом таять стала. Потом и вовсе исчезла. Ага! Ага! Я тогда и не знал, что это такое. Думал — так. Ерунда думал, какая-то! Ага!
— Ты, дурак, не «агакай», а меня внимательно слушай. Как они, по твоему полетел и…
Мужичок умудрился вжать живот. Он, если бы это было возможно, весь, полностью, вжался бы в воздух, спрятался бы, таким образом, от Апрача; но, так как это невозможно было осуществить, он вынужден был оставаться на месте, на своём замусоленном диване, и пялится на незванного, ужасного гостя. Он никак не решался ответить "не знаю".
Апрач приблизился к нему ещё на пол шага и прошипел:
— Подсказываю: существует некий молот. Ударяешь им по камню этому гадскому, и появляется радуга…
— Ага! А дальше что? Ага!
— Я тебя спрашиваю? Как они так быстро полетели? От мира к миру! Далеко. К самому центру мирозданья…
— Так, наверное, там на каждом мире такой камень находится. Ага!
— Правильно! Так они что — по нему каждый раз молотом стучат, что ли?..
— Так… Ага! Может, он просто под ними находится! Ага!
— Кто под ними находится?
— Ну, молот этот… Они, как появляются на новом мире, так его тяжестью своей придавливают, и это взамен удара… Вот! Ага!
Так этот перепуганный мужичок, который и читать-то толком не умел, оперативно придумал то, над чем весьма долго размышляли видные Ноктские учёные.
— Так, если бы у меня такой молот был, и я за ними хотел в погоню отправиться, то как бы мне его своей тяжестью придавить?..
Мужичок успел по настоящему испугаться. Измученный маниакальным присутствием Апрача, он выговорил:
— Так ты на него, на молот, то бишь, встань. Ага! Ты же тяжёлый! Ага!..
Апрач резко развернулся и зашагал к выходу. Мужичок простонал ему вслед:
— Но ты ж не полетишь? Ага!
Апрач обернулся к мужичку, и уставился куда-то мимо него. Глаза его видели нечто другое. Он спросил хриплым, безумным голосом:
— Чего?!
Мужичок уже и сам пожалел, что остановил его. Пробормотал слабым голосом:
— Ничего! Ага!
Апрач вихрем ворвался в свою комнатушку, начал разгребать, разбрасывать в стороны покрывавшие пол гладкие камни. Один из этих камней попал в телевизор, разбил экран. Уже ничего не показывал экран, а из динамика всё нёсся возбуждённый поток рекламы.
Наконец, Апрач достал молот, зверем зарычал, ударил им в стену. Вообще-то, он собирался ударить только один раз, а потом распахнуть дверь на улицу. Но ударив один раз, уже не мог остановиться, и наносил страшные удары до тех пор, пока полностью не проломил стену.
После этого выскочил в пролом, и быстро растворился в царившей снаружи темноте.
Тем временем, у любившего «агакать» пузатого мужичка собирались соседи. И хотя они прекрасно слышали, всё, что здесь происходили, они начали расспрашивать его о подробностях. Мужичок с радостью начал рассказывать. Голос его дрожал, слюна слетала с губ, "Ага!" звучали чаще, чем обычно.
И уже каким-то образом узнали об этом происшествии женщины, жилища которых находились с другой стороны коровьей фермы. И они тоже прибежали, набились в это крошечное помещение. Казалось, что стены не выдержат такой толкучки, и рухнут.
— Неужто он полетит?! — кричала одна женщина.
— А молота-то у него нет! Ага! Как же он полетит?! Ага!
— А кто ж, как не он, с молотом побежал? Я видела…
— Откуда же он молот взял?! Ага!
— Так он же с ума сошёл! А молот… значит, был у него молот…
Воздуха не хватало, собравшиеся начинали задыхаться. Кто-то чихал, кто-то кашлял, кто-то ругался, некоторые закурили.
Не в силах выдерживать это дальше, начали выбегать на улицу. Там собирались в толпу, ёжились от прохлады, к которой так и не смогли привыкнуть, и выжидательно глядели в небо.
И — дождались! Яркая радуга вычертилась в темноту, к миру, присутствие которого угадывалось только из-за синеватых огней, стоявшего на нём селения.
— Значит, всё-таки улетел.
— Ну, и хорошо! Ага! Надеюсь, никогда не вернётся! Ага!.
Глава 12
"Далеко"
А за восемь месяцев до событий на молочной ферме, Дэкл и Кззедда сидели в кабине управления роскошного аэроцикла, который ещё недавно принадлежал Кззедда Валлезу Прожену.
Совсем недавно ногу Дэкла осмотрел миниатюрный медицинский робот, который также нашёлся на борту этого аэроцикла. Робот констатировал, что обошлось без перелома, а есть только вывих. Он сильно дёрнул больную ногу своей металлической культяпкой, отчего Дэкл издал вопль, и выругал робот. Но робот не обиделся на ругательство, вколол в ногу некое лекарство, и пообещал, что через десять-пятнадцать минут нога будет совершенно здоровой.