Центумвир

Лимова Александра

– Стучаться надо, деревня. – Угрюмо буркнула я.

– Прости. Это я тоже серьезно.

Я подняла на него мрачнейший взгляд. И отвела, почувствовав, как запершило в горле, без задней мысли протянула руку за его стаканом. В тот же момент, он, все так же занятый телефоном потянулся к кружке. Пальцы коснулись пальцев.

По коже ток.

Я, горестно застонав, стукнула свою дурную голову лбом о стол и постучала ею о столешницу, пытаясь выбить из головы страшные вещи. Потому что в тот же момент прикосновения у него свело пальцы судорогой. И от этого не только по коже ток.

– Не касайся меня.

Тоже серьезно. – Негромко произнес он, откладывая телефон и глядя в окно. Профиль ровный. Четкий. Строгий. Скулы выразительны... Ну твою же мать, начало-о-ось! – Теперь вообще не надо этого делать, даже чисто поржать.

– Не сдержишься? – все еще наивно питая слабую надежду словить отторжение.

– Сдержусь. Не мальчик уже. – Отпил кофе, я снова постучала лбом о столешницу, едва подавляя горестный вой, рвущий нутро. Полосованное. Поставил кружку передо мной, сложившую руки на столе и угрюмо глядящую в сторону. – Просто относись ко мне как к ебнутому мужику, боящемуся чужих прикосновений. Где твое сочувствие, Васильна? Ебнутых надо жалеть. И не трогать.

– Ты делаешь хуже. – Прикусывая губу до боли. С трудом трезвящей ту дичь в голове.

С какой стороны он прикасался губами к кружке?..

И рывком, еще не до конца осознав мысль и последствия, швырнула стакан со стола.

– Зря. Кофе действительно хороший. – Спокойно произнес Вадим, поднимаясь из-за стола и продемонстрировав купюры идущей к нам официантке, жестом попросил не подходить. К нам. Ко мне. – Салфеткой вытер слюни свои. С кружки. Ты стол головой ебашила, поэтому не видела. – Положил купюры на край стола. – Чувствовала затылком, что смотрел на меня, стеклянными глазами глядящую на удаляющуюся к стойке бара девушка. Чувствовала, как смотрит. Тихо произнес, – я тоже не тварь, Васильна. Так что помним о том, что ебнутых надо пожалеть и не касаться.

Смотрела на него, удаляющегося не оглядываясь, все так в телефоне. Открытая дверь, порыв ветра распахивает его приталенное пальто, касается его лица и роняет прядь темных волос на высокий лоб. Так же погружен в телефон. Привычный, почти небрежный жест длиных пальцев чтобы поправить прядь. Спокойный, твердый шаг к автомобилю, возле которого быстро докуривал водитель, распахивая ему заднюю дверь. Он так и не посмотрел на меня. Пока его лицо не было надежно скрыто за наглухо тонированным стеклом. И я знаю что было в глубоких глазах, теплого, орехового оттенка.

Поднялась из-за стола. Усилие, щелчок в голове, подбородок выше. И незаметное сжатие кожи на бедре, где был синяк – последствие очередного зверства инопришеленской атаки. эффект хороший – легкая болезненность отрезвила. Но с трудом согнала фантомное ощущение тепла ладони, однажды зажимавшей мне рот и большим пальцем утершей дорожку слез с правой щеки.

Хьюстон Алексеевич, у нас проблемы.

Бедная твоя рука.

***

– Ран, Форест, ран. – Скучающе глядя на дорогу, флегматично произнес Истомин.

Я шла по обочине дороги за городом. Шла, потому что за этот лютый по пиздецу рабочий день тоннами херачила кофе, и когда батрака забрали с фронта и повезли долгими дорогами, уже не выдерживала и попросилась в кустики.

Когда вернулась к припаркованному на обочине седану, то обнаружила что мое окно открыто. А дверь нет. И пошла по обочине.

–

Да что ты такая медленная, затрахала уже. – Удрученно произнес инопришеленец.

– Охладите траханье, Ярослав Андреевич, – равнодушно посоветовала я, набирая смс Илье что перезвоню, и все так же царственно плывя по обочине. Дописав и отправив, зевнула и, приподняв подбородок, с теплотой вспоминала как однажды, в осенний грустный вечер собираясь поплакать под какао, без вещей и сожалений умчалась в Лондон. Улыбнувшись нежным ностальгическим воспоминаниям, предупредила, – я в окно залезу.

– Лезь, раз не знаешь, как дверью пользоваться. – Ровно отозвался дилер.

– Я серьезно. – Улыбаясь теплой ностальгии.

– Я тоже. – Так же улыбнулся, чуть прибавляя скорость. И я, мысленно поправив корону, поплевала в ладони, отерла их о пальто и полезла, а инопришеленец, повернув голову с интересом на это смотрел.

Вообще, залезать в окно двигающегося автомобиля, пусть и трогательно заботливо замедлившего ход, это то еще развлечение. Но. Вижу цель, не вижу препятствий. Поэтому переваливая половину своего напряженного тулова в салон, я сцепила зубы, одной рукой обхватила подголовник своего сидения, второй уперлась в сидение и, собравшись с мужеством, только решила рывком и страданиями втянуть остаточную часть тушки в автомобиль, как подлый Истомин надавил на газ и очень резко повернул вправо. Я торопливо переставила руку с сиденья локтем на подлокотник и, крепче обхватила подголовник по сиденью, но это помогло мало и я, возмущенно всхрапнув, впечаталась лицом сначала в его бок, а потом скатилась лицом в его пах.

Ноги так и торчали из окна. Теперь еще и испуганно выпрямленные.

Я возмущенно поднялась и заметила, как Яр с легким чувством превосходства смотрит в окно своей двери. На проплывающим мимо автомобиль, где пассажир и водитель смотрели на нас мягко говоря вытаращенными глазами. Гыкнув, я максимально вульгарно и со смаком облизнула губы и снова уткнуламь в пах Яра, совершая головой возвратно-поступательные движения.

– Джокер, ты захватил этот бетмобиль. И мое сердце, – иронично улыбнулся Яр. – Давай, продолжай, только ноги из окна пока не убирай, я их сейчас обгоняю.

– Все? Можно полностью в салон? – заинтересованно прикусывая набирающую обороты эрекцию.

– Да. – Милостиво разрешили мне. – Но головой можешь продолжать, мне нравится.

– Да ты извращенец, Истомин, – уважительно произнесла я, не без его помощи залезая в салон и усаживаясь на сидении полубоком, обхватывая его шею и плечи – эка тебя футфетиш заводит. – Прикусывая шею и млея от мурашек на его коже. – Фетишь футов в окне. – Оглаживая пальцами пах и ведя языком по линии нижней челюсти. – Своеобразно, конечно, но не банально.

– Меня заводит ё фейс у меня между футов, Еремеева. – Усмехнулся он, глядя на дорогу и правой рукой приобнимая меня, сжимая ягодицу, – кстати, возвращаясь к вчерашнему договору. Я свои обязанности выполнил, думаю, можете приступить к совершению оплаты, Алена Васильевна.

И я резко отстранилась. Зло глядя на него.

– Чего-то я не понял, где мой минет? – деланно озадачился он, сворачивая к обочине и останавливаясь. – Алена Васильевна, мы же деловые люди, нужно соблюдать договоренности. Офис я вам купил, теперь ваш ход.