Чарованная щепка
Шрифт:
Пока прочие гости завершили подъем в горницу, нужная доска была уже запримечена.
Разводы на дереве действительно в точности совпадали с пергаментом. Правда, тетушка так и не пленилась художественным талантом покойного мужа. Не веря своим глазам, она подтолкнула рыжего, позволяя:
– Рви обивку, не жалей!
Доска не в пример столу поддалась без усилий. В бревенчатой кладке за ней обнаружилась ниша величиною с крупный кулак, заткнутая пыльной холстиной.
Хозяйка дрожащей рукой вытащила тряпицу, оказавшуюся тяжелым свертком. Осевши тут же на пол, она нетерпеливо справилась
Наиболее искусная в арифметике и менее других ослепленная презренным металлом, Лея негромко огласила:
– Двести золотых лун.
Стефания всхлипнула. Весь домишко стоил куда как меньше.
Потрясенное молчание вновь нарушил младший из парней.
– Так это…стол-то назад тащить, что ли?
Виола противостоит Гильдии Магов
В Итирсисе: 15 марта, среда
Как ни мечтала Виола добраться до Гильдии магов без промедления, несколько дней пришлось отдать безотлагательным трудам.
На счастье мастерской, Карлота Эдмондовна оказалась натурой столь же порывистой, как и сама распорядительница. Предложение создать артефакт с ностальгическим звучанием она одобрила горячо и тотчас же. Как показалось Виоле, для советницы этот заказ сам по себе был сродни развлечению, а успешный результат усматривался как дополнительное, но не такое уж обязательное побочное достижение. Стоимость же и вовсе не имела никакого значения.
Словом, они друг друга нашли.
Зная свойство своей природы легко терять интерес к предмету, Виола заподозрила его и за советницей, поэтому к их делу приступила очень рьяно. Тут же провела краткое интервьюирование, в три дня выверила бумаги, навестила Карлоту Эдмондовну для подписи и принялась рисовать эскизы – форма была значительно сложнее фигурки кота.
– Деревянный артефакт в виде дерева? – охнул Себастьян, когда она самозабвенно рассказывала ему о новом уговоре.
– Коль уж он призван навевать сельские думы, отчего ему не иметь облика натурального? – выпятила губу сестрица.
– Это невероятно сложно для резчика! Куда проще твою идею украсть и отправиться воплощать ее к артефактору, чарующему бронзу! Форма сладится куда быстрее и выгоднее, – юноша тщился обнаружить логику в замысле двух вдохновленных женщин.
– Карлоту Эдмондовну не интересует выгода, – последнее слово девица интонировала язвительно. – Видишь ли, возвышенные натуры тяготеют к искусству. Дерево из железа ее ни мало не привлекает, и мне такая позиция очень близка.
– Еще бы не близка – за тридцать золотых лун! – отметил Себастьян.
– Половина уйдет резчику, – ничуть не смутилась Виола, – вторую половину мы отработаем честно и рачительно. Труда предстоит немало. Пока у теплой печи ты будешь чаровать фигурку кота для Кинри Благомировича, я стану в хладных рощах взывать к милосердию зимних птиц, чтобы они пели строго по одной и без фальшивости. Позже придет время отыскивать жаворонков, в мае предстоит подстеречь соловьев, а летом, второй ступенью, добавить еще сверчков и прочую знойную живность.
Задумка была в самом деле невероятною. Тонкой работы резное дерево подчинится воздушному току. От легкого касания ветра каждый лист вернет свое звучание – пение зарянки, дробный стук дятла, скрип старой ели. Под едва уловимым оконным сквозняком исполнение будет тихим, неравномерным и почти естественным.
Карлота Эдмондовна ничего подобного прежде не встречала и прожектом была начисто сражена. Даже виолины пытки с вариациями древесины она снесла без ропота, с ходу выбрав самую дорогую из предложенных. Виола тоже оказалась начисто сражена.
К этим заботам примешались усилия по снятию травных запахов – ежедневно до полудня девица производила их во дворе аптеки, дабы избежать смешения с общим букетом. Подложив обернутую холстиной греющую доску, она устраивалась на ступенях задней веранды с навесом. Кинри Благомирович выделил ей справочник и группами носил из дому сушеные травы в мешочках, уточняя названия. Девушка аккуратно вбирала их аромат артефактом, похожим на шахматную пешку, впечатывала в нужный раздел книги и щелчком очищала инструмент для повторного действия с новым растением. Сердобольный Кинри иногда подливал ей горячий грушевый взвар и, смущаясь почти братской опеки, совал сладкий маковый сухарик.
Только спустя седмицу после беседы о гильдиях ей удалось найти время для предпринятия атаки.
В тот день Виола, наконец, отнесла прообразы дерева окраинному резчику, соработничество с которым уладила еще зимой, и повернула обратно к центру города. Предвкушая доступ в магическую элиту Ладии, она едва разбирала дорогу. На Зеленой улице барышня налетела на раскоряченную у какого-то двора телегу, с которой двое взмокших молодцев стаскивали громадную столешницу.
– Не ушиблись, барышня? – озаботился рыжий грузила.
Виола, чуть морщась, потерла коленку, но замахала руками, что беспокоиться о ней не следует. Больше она устрашилась последствий для белого кружева на винном платье, глядящемся из-под шубки – ситуация обязала рядиться как для особого выхода. Платье не пострадало.
Квартал за кварталом облик столицы менялся. Сердце Итирсиса – кольцо соединенных парками площадей вокруг дворцовых стен – восхищало иноземцев и провинциалов. Лоточная торговля здесь шла лишь изредка, по ярмарочным дням, в остальное время ладони столицы дышали респектабельностью и благолепием богатых домов, усадеб и процветающих лавок. Виола, млея от собственной деловитости, прошла по мощеной площади Музыки, нырнула левее в Раскудрявую аллею и выбралась на простор Арены Магии. Несложные топонимические изыскания подскажут, что именно сюда испокон веку выходила лицевыми вратами тезоименитая гильдия.
Эти врата и не подумали распахнуться сами, встречая ее приближение. Открывая тяжелые створки руками, Виола испытала некоторое разочарование. Когда голос преуспевающей артефактной мастерской будет иметь вес в этом заведении, она уж позаботится о магическом приводе для должного воздействия на умы посетителей.
– Куда изволите? – окинув незнакомку взглядом, осведомился сухонький пожилой господин за конторкой в просторной приемной, от которой разбегались по сторонам другие двери и стремилась на второй этаж огромная лестница. Витражное окно над входом, как раз против лестничной галереи, наполняло помещение розоватым светом.