Чарованная щепка
Шрифт:
Убедившись, что попала по адресу, Виола решительно распахнула дверь. Тут же закрыла ее, секунду постояла, сделала глубокий вдох и уже совсем не спеша вплыла в благоухающее помещение первого этажа аптечной лавки.
Вторично отреагировал на ее движение колокольчик, так что Кинри Благомирович, стоящий у полок с правой стороны, был уже дважды осведомлен о вторжении в свое логово.
В аптеке царил легкий сумрак, оберегающий лекарства от коварных солнечных лучей – невысокие окна были задрапированы ситцем с вышитыми цветами и литерами “Lamium album”.
Виола все еще не решалась открыть рот, атакованная травяным букетом. Запах не был совсем уж противным, но смесь дурманила голову и вышибала дух. Пробормотав ответное благопожелание почти не размыкая губ, она еще некоторое время привыкала к атмосфере, нарочито медленно разматывая слои вязаного шарфа и тщательно цепляя шубку к напольной вешалке около входа.
Наконец, слегка притерпевшись, она извлекла бумаги на свет (почудилось, что они тоже покидали безопасную суму с некоторым сопротивлением).
– Проверьте, Кинри Благомирович. Здесь уговор в двух копиях и магическое задание, подробно описывающее желаемый вами артефакт и манеру его работы. Ваш росчерк необходим на каждом листе рядом с моим, – она передала стопку хозяину лавки, и в этот момент заметила пушистого белого кота.
Он вошел в помещение с респектабельностью монарха и пытливо посмотрел девице в глаза. Обычное “кис-кис” застряло в ее горле и, действуя скорее безотчетно, Виола изрекла:
– Доброе утро, господин Тысячелистник Обыкновенный. Меня зовут Виола Базилевна, мы сотрудничаем с вашим…с Кинри Благомировичем по вопросу небольших преобразований аптеки. Надеюсь, они придутся вам по вкусу.
Кот повел хвостом в обе стороны поочередно и, как показалось, кивнул благосклонно.
– Я рассказывал тебе, помнишь? – дополнил юноша, разметая по столу с закрытой передней панелью травный сор, еще не остывшую треногу и маленькие медные весы, чтобы кое-как расположиться там с бумагами. Было очевидно, что читать ему нет никакой охоты, но, при всем уважении к своему коту-наставнику, едва ли можно было перевалить на него эту ответственность. С прискорбием Кинри приступил к изучению виолиных причудливых формулировок, демонстрирующих, по ее задумке, владение сухим и точным канцелярским языком.
– Вы позволите сделать несколько набросков вашего портрета? – меж тем продолжила девушка обращаться к коту.
Тысячелистник, конечно, в первую минуту не обнаружил никакой реакции. Затем, как это принято у котов, постановил переместиться на середину комнаты и замереть в аккуратном сидячем положении.
Виола выхватила из сумки черновые листы и маленький уголек, который позволял без труда поправлять неточность зарисовок. Поискав глазами стул, она заметила, что кот многозначительно взирает на коренастый табурет у лекарственных полок, с помощью которого можно было достичь вершин хранилища.
– Спасибо, – сказала она, подтащила табурет ближе к натурщику и, устроившись удобно, предалась рисованию на коленке. Повисло молчание, сдобренное легким шорохом бумаг.
Заметив краем глаза, что Кинри, наконец, извлек чернильницу и усердно поставил свой росчерк на требуемых листах, Виола произнесла, не отрываясь от рисунка:
– Ваша аптека очень уютная, покупателям здесь понравится еще больше, когда мы закончим. Прекрасная мысль поместить родовой герб около входа, это придает лавке изрядный вес.
В первую минуту Кинри словно не понял ее комплимента, затем сообразил:
– Что вы, какой родовой герб! Династия наша древняя, но титула мы не никогда не носили. То, что привлекло ваше внимание – это герб гильдии аптекарей, знак принадлежности к ней и законности моей практики.
Истончившийся уголек в руке Виолы обломился и замер. Она повернулась к Кинри Благомировичу с нескрываемым изумлением.
– Без принадлежности к гильдии деятельность в городе не является законной?
Определенно, она слышала что-то о гильдиях, но свое начинание с этой стороной столичной жизни прежде не сопоставляла.
– Не всякая, – пояснил аптекарь. – Мелкий ручной труд может объединяться в цеха, но это добровольное решение. Акцептации требуют более доходные предприятия.
Кот пару раз досадливо стукнул хвостом – потеря внимания художницы ему совсем не понравилась. Однако Виола уже была захвачена другой идеей, а замещение в ее холерической натуре осуществлялось молниеносно и почти бесповоротно.
– Что дает принадлежность к гильдии? – во вкрадчивом голосе девушки только Себастьян различил бы роковые предвкушающе нотки.
Кинри охотно пустился в разъяснения – в конце концов, он-то ничем не рисковал.
– Самое важное – гильдия подтверждает качество снадобий. Знак снаружи удостоверяет, что я не мошенник.
– Весьма разумно, когда дело касается здоровья, – закивала Виола рассудительно.
– Скажем шире, это важно во всех случаях, когда горожанин получает кота в мешке… о, прошу прощения, Тысячелистник.
Кот стучал хвостом уже с очевидным предупреждением. Кинри приложил руку к груди, с поклоном изображая покаяние. Тысячелистник Обыкновенный демонстративно отвернулся в сторону окна, хотя едва ли видел там что-то кроме “Lamium album”.
– Словом, когда покупатель уже заплатил, но еще не имел возможности убедиться, что получит желаемое, – тщательно подбирая слова, поправился Кинри. – Так происходит, скажем, когда он приобретает лечебный отвар – неустановленную жидкость в темном пузырьке.
“Или когда столь бесстрашно вносит предварительную плату за артефакт,” – мысленно дополнила Виола, все больше проникаясь уровнем доверия, которое им оказал щепетильный молодой аптекарь.
– Кроме того, почти каждую седмицу гильдия устраивает встречи для своих мастеров, помогает делиться опытом или находить решения в сложных ситуациях.