Чарованная щепка
Шрифт:
– Звучит увлекательно, – Виола воодушевлялась все более с каждым словом хозяина лавки.
Тот деликатно улыбнулся, раздумывая, стоит ли произносить следующую реплику, не слишком патриотичную для представителя гильдии, но рассудил быть честным до конца. Не хватало еще лишиться сна, если эта добрая девушка разорится по его милости.
– Стоит принять во внимание, что иногда сама гильдия способствует образованию сложной ситуации.
Виола подумала, что это весьма дальновидно со стороны гильдии, но перебивать не стала.
– Я говорю, конечно, о взносах.
– Вот оно
– Отчисления в гильдийскую казну не зависят от уровня дохода, они одинаковы для всех представителей, – продолжил он, – и далеко не каждому легко заработать даже на них, не говоря уже о прибыли. Скажем, гильдия аптекарей взимает две золотые луны каждый месяц. Для меня это сумма подъемная, но начинать фармацевтическое дело с таким раскладом значительно сложнее. Взносы же в гильдию книгоиздателей я даже страшусь вообразить.
Красивая картинка ремесленного братства в голове Виолы несколько поувяла, сродни висящим под потолочными балками пучкам рододендрона.
– В этом есть доля несправедливости, – отметила она.
Кинри спорить не стал.
– Такова оборотная сторона. Однако, именно через гильдию надежные исполнители получают весьма и весьма крупные заказы.
“Крупные заказы” – отбил колокол в голове девицы. “Крупные. Заказы.”
– В частности, имперский двор прежде всего обращается к гильдии, а не занимается поиском ремесленников самостоятельно. Благодаря такому заказу мой отец годами производил солидные партии обезболивающего бальзама во время тассирской войны.
“Имперский. Двор.” – зачастил второй голос колокола поменьше.
Нетерпение прожгло Виоле пятки, казалось даже странным, что меховые сапожки еще уцелели. Лишь опасение показаться дилетанткой мешало немедленно выяснить адрес подходящей для ее предприятия гильдии, и что-то такое, вероятно, угадал в ее глазах чуткий молодой аптекарь.
– Забавно, я никогда не слышал о существовании гильдии артефакторов.
– Как это? – опешила девушка, опуская руку с эскизами.
Кот издал странный фыркающий звук. Если бы Виола не слушала в этот момент грохот падения колокольни внутри головы, вероятно, обиделась бы – коты ее прежде не осмеивали, по крайней мере вслух.
– Странно, – продолжил аптекарь, – Видимо, мастера в этой области малочисленны, а простые зачарования, которыми владеют сапожники или кузнецы, относят все-таки к одноименным гильдиям.
– Значит ли это, что всесторонние артефакторы состоят в гильдии магов? – проклюнулась надежда.
– Весьма вероятно. Я прежде не задавался подобным вопросом, – чуть подумав, ответил юноша.
Настроение девушки снова метнулось в ту крайность, когда море задорно щекочет коленки. Она знала, что за светлое будущее милой сердцу “Чарованной щепки” ей придется побороться, и разведывательная операция “Гильдия” звучала еще далеко не препятствием.
– Я вижу, вы уже подписали грамоты? – проговорила она, с усилием возвращая себя к действительности.
– Верно, Виола Базилевна, – Кинри выкопал под столом мешочек с монетами, скроенный чьей-то умелою ручкой. На ладонь его легли восемь золотых лун.
– Мы очень признательны за вашу готовность довериться, – повторилась девушка, с бьющимся сердцем пряча монеты в глубины своей сумки. Осталось, мнилось ей, самое простое. – Взгляните, мы уже можем утвердить один из набросков для его воплощения в дереве.
Листы оказались в руках аптекаря. Кот, подобравшись неслышно, вспорхнул на стол и тоже устремил свой внимательный взор на портреты.
Выбор занял три часа и завершился только к сумеркам, когда все чистые листы в сумке Виолы изошли на варианты.
Быть может, у нее еще хватило бы духу отказать в дополнительных эскизах Кинри Благомировичу, хотя он и сделал первый основательный заказ в мастерской, но сказать “нет” опытному коту с хорошо тренированными голубыми глазами оказалось выше ее природы.
Она терялась и в который раз пыталась понять, где ошиблась и почему все усложнилось именно в тот момент, когда прожект показался полностью взятым под ее контроль. Отмечая, наконец, выбранную версию угольной галочкой, она положила себе перечитать все главы, что касались создания прообразов артефакта и неизбежного при этом взаимодействия с заказчиком. Там предписывалось ограничение числа исправлений, и, кажется, напрасно она сочла эту часть не стоящей чрезмерного внимания.
Однако же, согласие было достигнуто и Виола двинулась уже к вешалке, когда входная дверь распахнулась в сопровождении звона. Потом снова закрылась на несколько секунд и открылась уже без прежней энергичности. Виола скрыла улыбку, Кинри едва заметно болезненно поморщился. Такая традиция двухчастного проникновения в аптеку явно не была ему в новинку, но все еще задевала за живое.
Совершив сей ритуал, в лавку прошествовала дородная горожанка в меховой душегрее с просторными рукавами и принялась обмахиваться платком, который ей ни мало не помог, зато продемонстрировал солидные кольца на ее мягких пальчиках. Впрочем, она пришла в себя несколько быстрее Виолы – как оказалось, была из числа постоянных покупателей.
– Доброго денечка, Кинри Благомирович! – пропыхтела она. – Вам бы проветрить, как полагаете?
– Обязательно, Карлота Эдмондовна, – пообещал юноша, – после закрытия, чтобы вас не простудить.
– Славно, славно, – протянула она, озирая аптеку в поисках точек приложения дельных советов, однако легко себе призналась, что аптека и без того пребывает в неукоснительном порядке, даже пришлая девушка как будто не нуждается в реформациях.
– Один, как обычно? – спросил аптекарь, избегая разглашать диагноз в присутствии третьих лиц.
Однако Карлоту Эдмондовну не смутили бы ни третьи лица, ни десятые.
– Как уж повелось, – подтвердила она, пряча платок в необъятный свой рукав и вынимая оттуда кошель (по-видимому, внутри манжет были устроены целые карманы), – не знаю, что и делать с проклятою бессонницей.