Час нетопыря
Шрифт:
— Не думаю, Пишон, что ты про это когда-нибудь узнаешь, — желчно отвечает Челли. — У нас кто слишком много спрашивает, исчезает, как говорится, таинственным образом.
— А как было дело с неизвестно откуда появившимся передатчиком? — не уступает Пишон. — Это вещь, которую купить нельзя.
— У тебя других забот нет?
— Ага, нет. Откровенно скажу, что я думаю. Я не верю, Челли, что этот ящичек ты приобрел просто так, у какого-нибудь падкого на деньги паренька. У тебя, должно быть, есть весьма загадочные знакомства.
— А если и есть?
— Пустяки.
С минуту Челли молчит, прибавляет газ, потом сбавляет скорость.
— Что ты сказал? Ты назвал меня полицейским провокатором?
— Нет. Я размышляю вслух и пытаюсь найти объяснение.
— Ладно, Пишон. Скажу тебе кое-что важное. Ни слова ты от меня не услышишь насчет этого передатчика. Есть вещи посерьезнее, чем самочувствие доктора Пишона.
— Этого вполне достаточно. Я поставлю тебя, милый друг, перед революционным судом. Как тебе известно, приговоры у нас в исполнение приводит Рыба. И пусть тебя от него спасает этот твой Центр.
— Дурак ты, Пишон. Ох какой дурак! Скорей уж Рыба прикончит тебя, мой милый доктор, потому что смертельно ненавидит таких умников, как ты.
— Лично мне род смерти глубоко безразличен. Можно погибнуть от радиации, можно — от пули, которую пошлет мне в спину наш друг Рыба. Но разве не пришло тебе в голову, дружище, что вместе со мной придет конец твоей «Группе М», вернее сказать, ее жалким остаткам?
Челли зажигает сигарету, хотя вообще-то не курит, ибо считает курение, как он однажды заявил, одним из буржуазных методов оболванивания масс.
— Пишон, — говорит он, — ты прохвост и каналья.
— Верно, Челли. Этого не скроешь. А можешь сказать, что из этого следует?
— А как же. Я доложу Центру об этом разговоре.
— Ты смешон, Челли. Нет никакого Центра, и ты это прекрасно знаешь.
— Выходит, передатчик я тебе купил на барахолке?
— Нет, мой милый. Ты получил его в подарок от армии или полиции, чтобы втереть нам очки.
— Выбирай слова, паршивый недоносок!
— А зачем? Разве я не правду говорю? Что ты мне можешь сделать? Застрелить? Ты вдвойне смешон. Стреляй, пожалуйста. Ну, вынимай пушку.
— Чертов кретин.
— Легче всего, Челли, это сказать. Пока я от тебя не услышу хоть какую-нибудь сказочку насчет приемника, на объяснения с моей стороны можешь не рассчитывать. Не скажу, почему я не так уж решительно настаивал, чтобы взять с базы свинцовый кожух. Не скажу, что я на самом деле думаю о вероятности нашего облучения. Хотя, как тебе известно, я доктор химических наук и смыслю в этом во сто раз больше тебя. Ну, быстро пошевели мозгами, выдумай какую-нибудь сказку, идиот ты этакий!
— Пора с тобой кончать, — шипит Челли. — Ты, вижу свихнулся от большого ума, от всяких дипломов и степеней.
Вдруг Челли замолкает на полуслове, тормозит, съезжает на обочину.
— Легавые, — шепчет он. — Видно, опять облава на террористов.
И верно. Вдали показался длинный ряд автомашин. Левая полоса на время перекрыта. В ярком свете июньского утра мелькают полицейские мундиры и — да, точно — зеленоватые мундиры штурмовых групп. [4]
— Ну, я смываюсь, — торопливо говорит Челли. — Изволь быть в Верденберге не позже половины первого. Пообедаем вместе в ресторане «Под золотым колоколом». Слышишь? «Под золотым колоколом». Метрах в трехстах от площади. Думаю, найдешь.
4
Имеются в виду предназначенные для борьбы с террористами специальные подразделения войск пограничной охраны ФРГ (Grenzschutz).
И Челли уже нет. У этого человека удивительная способность прямо-таки растворяться в воздухе. Хотя с правой стороны дороги только сад, огороженный колючей проволокой, и два-три крестьянских домика, увитых зеленью дикого винограда.
Пишон с минуту размышляет, что делать с передатчиком. В украденной машине он находит чьи-то перчатки, шерстяной плед, книги, садовые ножницы и походную аптечку. Так. Аптечка весьма пригодится. Пишон вынимает из нее длинный бинт, открывает затычку бензобака (к счастью, не запертого на ключ) и бинт погружает в бензин.
Обгоняющие Пишона машины сигналят фарами, гудят, тормозят. Очередь на контроль каждую секунду увеличивается. Водитель краденой машины хранит абсолютное, невозмутимое спокойствие. Обматывает передатчик смоченным в бензине бинтом (самый лучший способ сбить со следа полицейских собак) и не спеша идет к саду возле дороги, выкапывает за забором небольшую ямку и кладет туда замотанный в бинты передатчик. На краю дороги вбивает в землю ключ зажигания: когда надо будет отыскать передатчик (кто знает, вдруг снова понадобится), долго возиться не придется.
После этого доктор Пишон-Лало накладывает на лицо свою великолепную и надежную маску. При такой нерасторопности штурмовые группы могут искать террористов еще сто лет.
XI
Пятница, 12 июня. Офицер контрразведки 14-й Ганноверской механизированной дивизии капитан Хорст Шелер второй раз за сегодняшний день является с докладом к командиру. Правда, после приезда инспекции у генерал-лейтенанта Курта Зеверинга масса хлопот: надо подписывать протоколы, давать объяснения и принимать решения, такие же трудные, как на войне. Но капитан Шелер так решительно добивался приема, что генерал уступил.
— Капитан, даю вам пять минут, — говорит Зеверинг. — Вы узнали что-то действительно новое и важное?
— Так точно, господин генерал. Известен ли вам некий майор Краснер из нашей дивизии?
— Нет.
— Вы уверены?
— Уверен. Я могу забыть фамилию какого-нибудь молодого лейтенанта, но майоров знаю всех.
— Был ли на вашей памяти в дивизии кто-нибудь с такой фамилией?
— Во всяком случае, старшего офицера с такой фамилией не было. А почему вы об этом спрашиваете?