Час пробил
Шрифт:
Нора Розенталь. Как она назвала себя? Не любовница, а — подруга. Не случайно подчеркнула это обстоятельство. Разве в этом дело: подруга, любовница? Видно, что Нора озлоблена годами бесплодного ожидания. «Сначала я хотела семью, потом только ребенка, потом уже ничего не хотела». В этих словах — скрытая угроза. Слишком долго их отношения не принимали законного характера. Слишком много времени — лучшие годы — опа потратила па Лоу. Теперь все выгорело. Теперь опа желает лишь одного — поправить финансовые дела с его помощью. Как? Объяснение довольно простое. Ждать помощи от отца ей не приходится — он сам на нуле. Тем не менее она ждет помощи. Безусловно, ждет. Иначе почему опа сказала по телефону: «Я пока еще (обратите внимание — п о к а еще) зарабатываю на жизнь сама». От кого может прийти эта помощь? Только от Дэвида Лоу. Он очень богат, он личность, даже Сол Ро зенталь признал это. Все, что известно о Лоу, начиная со слов Лиззи Шо и кончая историей
Сол Розенталь. Не глуп и весьма нехорош собой. Что бы ни делали такие люди, в чем бы они нас ни уверяли, какими бы добрыми ни хотели казаться, вряд ли они действительно добры, живется им нелегко. Тот, кто не был уродлив от рождения, никогда не сможет понять, что это значит. Розенталь перенес немало ударов судьбы: потерял любимую жену, потерял деньги, стал свидетелем крушения личной жизни единственной дочери, отношения с которой у Сола скверные. Если его жену прибрал бог, то в остальном — в неудавшейся судьбе дочери и постоянном призраке нищеты — он может винить только одного человека: Дэвида Лоу. Сол утверждает, что не способен на месть, во всяком случае на физическую расправу. Но мог ли он говорить дру-гос частному детективу? Нет, не мог. Он хитер. У него даже оказалось алиби. Он же не знал, что алиби излишне, потому что сам Лоу подтвердил, что в особняке, кроме садовника Пита и Лиззи Шо, никого не было. Но Лоу мог о ком-то и не знать — особняк велик. Вечером был еще и Марио Лиджо, но он, по свидетельству Пита, ушел задолго до ночных событий. Правда, нужно считаться с возможностью лжи со стороны Пита. Кто засвидетельствует, что свидетели нс лгут? Есть ли смысл Розенталю желать смерти Лоу? Есть. Если у очень некрасивых отцов рождаются очень красивые дочери, они, отцы, всегда, несмотря на отношения, которые сложатся с дочерьми, испытывают перед ними благоговение. Особенно, когда дочери становятся все взрослее и прекраснее, а отцы — все безобразнее и слабее. О финансовой стороне взаимоотношений Лоу и Розенталя можно только догадываться. Ясно одно: если один человек теряет все свои деньги из-за другого — это никак не способствует укреплению их симпатий… Минутку! Неожиданная мысль: не значит ли, если Сол — кстати, как и Нора! — позаботился об алиби, он что-то знал? Наверняка! Он же сам непродуманно сказал: девяносто девять из ста, что я должен был спать в собственной кровати в ту ночь. Не очень-то стоит верить событию, вероятность которого — один против девяноста девяти. Вернее, не стоит верить, что такое событие происходит случайно. Во всяком случае, трудно предположить, что Сол посыпал бы голову пеплом, узнай он о смерти Дэвида Лоу.
Лиззи III о. Даже этой серой мышке имело смысл желать смерти Лоу. Почему? Она безумно любит Марио Лиджо. Если не считать, что он аферист, а она ограниченная девчонка с наклонностями хищницы, то они без пяти минут Ромео и Джульетта. Красивые ребята. Такие, пока не открывают рта, производят весьма благоприятное впечатление. Им бы в Верону, целоваться на мосту Скалигеров, а еще лучше венчаться в церкви Сан-Дзено-Маджоре. А они, бедняги, оказались в Роктауне, к тому же влипли в скверную историю. Так почему же Лиз?и тоже небезразлична судьба Дэвида Лоу? Вероятно, Марио Лиджо сумел внушить своей Джульетте, что он — внебрачный сын Розалин Лоу. Молодец Марио, иначе как бы он смог оправдать бесконечные визиты к Розалин. Лиззи, очевидно, и поощряет Лиджо в проявлении сыновней любви. Она может рассуждать так: если Лоу погибнет, деньги достанутся внебрачному сыну, и тогда… и тогда предстоит роскошная свадьба. В Роктауне
появится еще одна богатая благополучная семья, за обеденным столом которой по праву старшинства будет восседать обожающая своих крошек миссис Розалин Лоу в белом чепце с доброй улыбкой на устах. Улыбка? На ее устах вообще штука редчайшая, тем более добрая улыбка. А такая ли Лиззи дурочка? Да-да… С явными умниками гораздо проще, чем со скрытыми.
Попробуем подвести итог. Получается, что все пятеро — Розалин Лоу, Марио и Лиззи, оба Розентали — по тем или иным причинам заинтересованы в смерти Лоу. Ну и фокус! Причем у всех алиби. Розенталь уезжал из города — проверить это проще
Выводы? Скорее, алиби подлинные. Удивительно другое, что они есть у всех. Почему? Почему такое обилие алиби? Хоть бы у кого-нибудь дрожали руки и выступал пот при беседах с детективом, или что-нибудь в этом роде. Ничего подобного! Что означают алиби, которые есть у всех? Одноединственное — они знали, что ожидает Дэвида Лоу в ночь с девятого на десятое.
Элеонора поднялась. Подошла к телефону. Открыла справочник. Набрала номер:
— Простите, мисс! Не могли бы вы соединить меня с пунктом неотложной медицинской помощи Роктауна. При больнице? Все равно давайте. Подожду. Если можно, скорее! Спасибо.
Она сжимает и разжимает мягкий оранжевый шнур телефонного аппарата. В трубке трещит, Элеонора отшвыривает шнур.
— Нет, нет! Мне не плохо. Хотела бы узнать, кто дежурил в ночь с девятого на десятое июля. Доктор Хоуп? Дежурит и сейчас? Пожалуйста, попросите его.
Элеонора снова теребит шнур, она нервничает, даже йога разнылась.
— Простите, доктор. Говорит некто Уайтлоу. Я веду расследование дела мистера Лоу… Наслышаны? Доктор Хоуп, скажите, пожалуйста, вы были у миссис Лоу в ту ночь? Угу, угу. Ей действительно было так плохо?.. Что значит «так»? Ну, понимаете… Ничего подобного? Бредни стареющей симулянтки? Спасибо… И все же спасибо!.. Непременно… Спокойной ночи!
Все правильно, они знали. Им могли позвонить по телефону, незнакомый голос — бесстрастно сообщил бы: «Мистер — или миссис, без разницы — такой-то или такая-то, сегодня одному нашему знакомому позвонили, что с ним ночью что-то случится. Вам не кажется, что вы можете подпасть под подозрение? Поскольку у вас есть причины желать ему несчастья».
Элеонора легла за полночь. Она давно не спала так крепко и проснулась в прекрасном расположении духа. Солнце светило в окно. По комнате летал белый пух. Пели птицы, вовсе не хаотично, а скорее, высвистывали современную разноголосую симфонию. «Хорошо, что я живу не в центре. Можно послушать птиц…» Ее размышления прервал звонок. Говорил Харт, скорее, кричал:
— Миссис Уайтлоу? Харт! Тут такое творится! Такое! Приезжайте!
— Какое такое? Что случилось?
Элеонора огорчилась: прервали пение птиц, испортили утро, не дали позавтракать с дочерью…
Шел дождь. Мы сидели в своей угловой комнате. Андрей только что замолчал. Что за привычка обрывать рассказ на полуслове! Тем более что дождь и не думает кончаться. Стена воды. Носа никуда не высунешь. Так и будем сидеть как сычи, молча уставившись друг на друга?
Боюсь я этого враждебного молчания. Неужели он прав, когда говорит, что мы из разных поколений, что пропасть лет — самая непреодолимая? Не верю. Он нарочно так говорит, чтобы я всегда была готова: все закончится.
Он хитрющий. Иногда скажет что-то совершенно незначительное. Я пропускаю мимо ушей, а потом оказывается, что за этим крылся какой-то намек. Невероятно тонкий. Ужас. По-моему, он меня ревнует, хотя не хочет показать вида. Я все вижу. Чем больше он скрывает, тем очевиднее. Почему он молчит так долго?
Может, я к нему несправедлива? Он же рассказывает мне каждый день о событиях в Роктауне. Он даже показал некоторые документы на английском языке. Подлинные, как он сказал, и несколько копий, снятых с писем, которые Элеонора Уайтлоу посылала мужу. Откуда он их взял? Не говорит. Отвечает, чтр для событий в Роктауне неважно откуда. Жалко, бросила курсы английского, так хотелось бы прочесть письма Элеоноры.
Она мне нравится. Нравятся — самостоятельные женщины, которые умеют улыбаться в тот момент, когда больше всего на свете хочется плакать. Когда Андрюша рассказал, что миссис Уайтлоу стирает белье, захотелось увидеть ее. Она же совершенно обыкновенная женщина, и у нее множество обычных женских проблем: любовь, неуверенность в партнере, страх увядания, высокомерие с оттенком беспомощности и растерянности. Стирка, еда, надежды, крушения… Интересно, о чем думает Элеонора, когда стирает белье? Например, я очень часто размышляю за стиркой — руки заняты, а голова свободна, — вдыхая запах растворенного в воде стирального порошка, хотя кто-то сказал, что это вредно.