Часть той силы
Шрифт:
Еще несколько минут он лежал неподвижно, но не потому, что боялся пошевелиться, а потому, что не имел для этого сил. Наконец, он услышал голос деда.
– Я посмотрел на нее, – сказал Ложкин.
– Понятно, – ответил дед. – Когда я встретился с ней в первый раз, я тоже позволил себе смотреть. Но тогда она была еще маленькой, раза в четыре меньше, чем сейчас. Она вырастает с каждым годом.
– Что со мной? – спросил Ложкин. – Я не могу двигаться.
– Ничего, отойдешь. Но в следующий раз смотреть не будешь. Вот если бы ты попытался встать, тогда бы мы с тобой не разговаривали. Не бойся, все в порядке.
– Что это было?
– Туча. Всего лишь туча. Фантастику читаешь?
– Читаю иногда, – ответил Ложкин.
– Значит, помнишь ту тучу, которая была у Лема. Помнишь, она состояла из маленьких роботов, которые соединялись в тучу и могли победить кого угодно. Это примерно то же самое. Она состоит из многих одинаковых частиц, каждая величиной с маковое зернышко. Когда-то я поймал несколько таких в стеклянную банку, и они живут там до сих пор. Вначале их было несколько десятков, сейчас больше тысячи. Их становится больше, туча растет и становится сильнее.
Ложкин приподнялся и сел на траве, его голова кружилась. Он посмотрел на спору брызгуна на своей руке: спора сморщилась, словно из нее выкачали содержимое.
– Но что делает с нами эта туча? – спросил он.
– У меня есть некоторая теория на этот счет, – ответил дед, – впрочем, не знаю, правильна ли она. Сто лет назад частицы, составляющие тучу, были рассеяны в воздухе над лесом. Для того, чтобы контролировать наши эмоции, эмоции тех, кто сюда придет. Они выкачивали негативную эмоциональную энергию из наших тел и наших душ, оставляя нам мир, покой и легкую расслабленность. Умиротворение, я бы сказал. Люди, приходящие в лес, забывали о своих проблемах и распрях, расслаблялись и отдыхали, – даже если они не желали этого. Тот кусочек тучи, который я держу в стеклянной банке, действует на меня именно так. Со временем туча выросла и стала слишком плотной. Теперь она высасывает из нас слишком много сил и слишком много энергии.
Как только она ощущает присутствие возбужденного человека, она начинает двигаться к нему, присасывается и убивает, если только этот человек не будет лежать неподвижно и притворяться спящим. Вот, собственно, и все. Достаточно просто лечь, и она тебя не тронет. Но это сейчас. Возможно, вскоре она вырастет до таких размеров, что будет убивать даже спящих. Я не знаю. На самом деле, для тебя бы хорошо было отдохнуть, но времени нет. Поэтому поднимайся и пошли.
Ложкин с трудом поднялся на ноги и осмотрелся. На траве лежали мертвые бабочки. Кузнечики больше не прыгали, и не было видно ни одного муравья.
– Не знаю почему, – сказал дед, – но на насекомых и мелких зверюшек она действует сильнее, убивая наповал. Уверен, что поблизости не осталось ни одной живой птицы.
– Нам еще долго идти? У меня подкашиваются ноги.
– Ничего, дойдешь. Вскоре нам встретится одна совершенно замечательная поляна.
62. Поляна…
Поляна, о которой сказал дед, долго не появлялась. Поначалу Ложкин настолько выбился из сил, что воспринимал окружающее лишь как одно бесконечное и бездетальное мучение; мучение это не имело форм, зато имело цвета, яркость и интенсивность; самым трудным было сделать шаг, а потом устоять на ногах, в эти моменты мучение становилось ярко-оранжевым и горячим, как раскаленный стальной прут, приложенный к телу. Затем он делал передышку, а после нее следующий шаг. Несомненно, все, что он ощущал, было влиянием тучи. На каждом шаге Ложкин проклинал себя и обещал себе, что никогда больше не позволит себе на нее взглянуть. Но прошло время, и ему стало легче.
Силы начинали восстанавливаться.
Они шли по лесу еще около часа, пробираясь сквозь сплетения узловатых ветвей, порою запутываясь в паутине, которая здесь была прочнее, чем хорошие шелковые нитки, обходя заросли плотоядных растений, которые выглядели совершенно невинно. Тропинок не было в этом лесу, который порой достигал совершенно непролазной плотности.
– Здесь нет зверей? – спросил Ложкин.
– Опасных поблизости нет, – ответил дед, – кроме безголовых змей, которые, скорее всего, не змеи, а просто большие черви. Зато много опасных растений. Что ты скажешь о ядовитых грибах, которые умеют плеваться ядом? Или цветках, гипнотизирующих тебя своей красотой до такой степени, что ты не можешь уйти и умираешь от истощения? Или о мхе, который выстреливает свои споры тебе в лицо, так, что ты слепнешь? Здесь имеются десятки таких подарочков. Уверен, что даже я не все их знаю.
– Тогда куда же мы идем?
– Я ведь не зря вылепил игрушку и послал ее впереди себя. Иди за мной, и все будет в порядке.
Наконец, они вышли на просторную поляну, покрытую шелковистой высокой травой, местами доходящей до пояса. Трава выглядела странной, и вначале Ложкин не понял, почему, но затем заметил, что в траве не было ни одного цветка. Зато над ней порхали разноцветные бабочки.
– Это совсем не бабочки, – сказал дед, – это и есть цветы, которые сами перелетают с одного стебля на другой. Эти растения научились обходиться без насекомых, размножаясь таким способом. Они совершенно безвредны. Смотри.
Он протянул ладонь к ближайшему порхающему цветку и выпрямил указательный палец. Цветок уселся на палец, устроился поудобнее и выпустил облачко желтоватой пыльцы.
– Кстати, эта пыльца может излечивать рак, гемофилию и некоторые другие болезни. Например, детский церебральный паралич. Достаточно лишь однажды ее вдохнуть.
– Может быть, мы возьмем ее с собой?
– Не нужно. У меня есть несколько засушенных цветков, они сохранили лечебную силу. Я храню их в шкафчике в моей мастерской. А сейчас идем туда.
Он показал на противоположную сторону поляны, где над лесом возвышалась внушительных размеров скала. Затем раздавил бабочку и отряхнул пальцы.
Перейдя травяное море, Ложкин увидел, что у подножия скалы имелась неглубокая пещера или, скорее, грот, выход из которого был перекрыт металлической, с виду серебряной, решеткой. За решеткой копошились странные существа, напоминающие крупных летучих мышей, раскрашенных в попугайские цвета: от бирюзового до ярко-оранжевого.
– Вот сюда мы и шли, – сказал дед. – Сейчас сделаем одно очень важное дело, и ты сможешь отдохнуть. А потом двинем обратно.
– Кто это? – спросил Ложкин. – Или, что это?
– У них нет названия. Правда, красивые?
Ложкин пригляделся внимательнее. Несмотря на яркую чистую окраску и правильно строение мордочек, существа казались ему довольно отталкивающими, и он сам не понимал, почему. Некоторые из существ уже заметили людей и сейчас ползали по решетке, жалобно поскуливая.
– Чего они хотят? – спросил Ложкин.
– Хотят, чтобы ты их выпустил. Но не выпускай слишком многих. Я бы посоветовал не больше четырех.