Частное расследование
Шрифт:
— Не-е-ет! — Турецкий не поверил. — Художника! Я сам видал!
— У вас — художника. У нас — ее.
И мир сломался у него в глазах. Сломался и померк.
В тот же день вечером Турецкий повесился в дощатом нужнике, выстроенном рядом с бараком.
Ржавый гвоздь в горбылине напротив, торчащий и ничего не значащий в обыденной жизни, стал расти в своей ранее не понятой многозначительности и вдруг расцвел, как и вся стена, зловещими, пятнистами кругами…
Мир не пропадал.
Сильнейшая
В дощатник вбежал Бегемот, сосед Турецкого по бараку. Бегемот мельком скользнул по нему взглядом и устроился на угловом очке.
— Что, — спросил он тужась. — Висишь?
Турецкий из последних сил захрипел, проталкивая воздух из груди сквозь петлю…
— А я, дурак, сожрал тут дохлую ворону… — сообщил Бегемот и опять напрягся, закряхтел, страдая. — Вот жадность-то! Валялась за бараком. По вору и мука! С костями съел, осел, с костями, с клювом… Клюв мясом пах. О-о-х, мама родна-а-а…
Турецкий издал жуткий, страдальческий звук, не оставлявший сомнений — невыносимо!
— Сейчас… — засуетился Бегемот, подтягивая штаны. — Сейчас сниму.
— Если бы здесь повеситься можно было! — бубнил он, освобождая Турецкого от петли. — Все давно бы уже…
Бегемот потрепал Турецкого по шее, на которой уже исчезала странгуляционная полоса, а затем ловко повесился сам. Повисев секунд десять, он подтянулся, схватившись одной рукой за веревку выше петли, другой рукой снял петлю и спрыгнул.
— Один тут выход — Мясорубка! — он снова устроился на очке. — И дам еще совет: не ешь подохших ворон.
Напрягшись, он замер…
— Товарищи! — голос звучал снизу, из выгребной ямы. — Товарищи!
— Ты кто? — Бегемот, не вставая, развел ноги пошире и посмотрел прямо вниз, под себя.
— Тарасов я, инженер…
— А-а, без вести пропавший? Тебя в понедельник иска-ли-искали Бичи, а ты вон где гнездо себе свил!
— Какое гнездо? — в голосе звучала боль, огорчение. — Меня в понедельник убили свои же… Сожрали… Прям на работе, в кустах… Евдоходов, Кузьков, Леговойтов, Порошин…
— Сожрали на работе, на сопке? А здесь ты теперь почему?
— Куда же мне попасть-то было? — обиделся вконец инженер Тарасов. — Дорога одна. В понедельник сожрали, во вторник, в среду — сюда, по частям… В четверг и в пятницу срастался… Сегодня суббота?
— Нет. Воскресенье.
— Ну, значит, три дня срастался, сплывался…
— Скажи мне спасибо, — заметил, наклоняясь, Бегемот. — Я тебя все эти дни живой и мертвой водой поливал.
— Идея! — воскликнул вдруг Турецкий и даже перестал разминать себе шею. — Взорвать их всех, Бичей! Зараз! Пока они срастаться будут, мы власть возьмем!
— Да чем ты их взорвешь?
— Найдем чем… Гору-медведь взорвали ж чем-то вместе с бригадой?! Найдем, чем их взорвать! Собрать бы их только в кучу!
— Да как их соберешь!
— Постой! — задумался Турецкий. — Придумать можно! Вот, стой! Они ж любое, ну, не бессмысленное что-то не переносят!
— Особенно искусство ненавидят, — заметил Бегемот.
— Во кавардак им учинить можно! Я ж в молодости на гитаре играл…
— Да где ж гитару тут возьмешь? — вздохнул Бегемот сокрушенно.
— Гитару можно сделать, — сообщил Тарасов из подполья.
— Из чего?!
Тарасов хмыкнул:
— Советский инженер что хочешь сделает. Была б вода-земля-воздух и колючая проволока…
— Ну, этого у нас навалом! — заметил Бегемот. — Сейчас же вылезай!
Весть о готовящемся мятеже против Бичей была воспринята в мужском бараке с энтузиазмом неописуемым.
Нашлась и взрывчатка, «заначенная» при уничтожении горы-медведя, нашлись и подрывники…
— Вот здесь!
Вчетвером— Турецкий, Бегемот, инженер Тарасов и Юрка Фомин — они стояли на длинном мысу, выступавшем далеко в море.
— Здесь можно долго держать оборону.
— На, попробуй, — инженер Тарасов протянул Турецкому топорно сделанную в сверхкустарных условиях гитару…
Турецкий подстроил ее, подтянув колки ручками, сделанными из «ежиков» колючей проволоки.
— Страшна как смерть она, конечно. Но звучит, черт возьми! И неплохо.
Было раннее утро. Через сорок минут заявится первый Бич и зычным голосом объявит подъем.
На мысу, среди камней, настраивал аппаратуру ансамбль самоубийц под руководством Турецкого. Кроме гитары, сотворенной инженером Тарасовым, у них уже были три свирели, две свистульки и целый комплекс ударных, сделанных также из подручного материала.
На перемычке, соединяющей мыс с материком, притаились две группы прикрытия: одна — Бегемота и другая — Юрки Фомина. Их целью было держать оборону мыса как можно дольше, притягивая к нему, собирая на заминированном мысе как можно больше Бичей…
Наконец все было готово.
— Семь минут до подъема.
— Что мы будем играть?
— Будем играть Турецкий марш Моцарта, — ответил Турецкий, и все дружно захохотали, предвкушая противостояние, борьбу и смерть за свободу.