Частное расследование
Шрифт:
— Ну-ну. — Турецкий подмигнул Сергею и продолжил: — Так она теперь совсем другими людьми давно уже занята.
— А как вы узнали? — Сергей даже испугался. — А-а, вы туда ездили сами? — наконец осенило его. — А чего же меня попросили тогда? — обиделся он наконец.
— Нет, я не ездил туда, Сережа. Я даже адреса совсем не знаю. А просто, во-первых, мне всегда не везет, а во-вторых, это все было написано на твоей физиономии, как только ты вошел. Ничего удивительного. Ну, хорошо. Пора Рагдая вывести на улицу. Гляди, как крутится.
Выйдя на улицу, Турецкий сразу остановил жестом Сережу:
— Давай я тебе сам расскажу. Значит, так. Квартира Грамова была не приватизированная, ему до этого не было ни времени, ни дела.
— Вы словно ясновидящий, Александр Борисович! — восхитился Сергей.
— Ты тоже скоро станешь таким же, — слегка поклонился ему Турецкий, — Так я продолжаю. Квартиру обокрали среди белого дня, при всем честном народе.
— Точно!
— Приехали грузчики, люди, вполне похожие на обычных людей, вскрыли квартиру и начали выносить мебель, вещи, грузить в грузовик. Так как соседи знали, что в этой квартире жила чета, недавно перешедшая в мир иной, и, более того, некоторые даже точили зуб на эту квартиру, то вывоз мебели из нее не навел их на мысли о краже, а, напротив, навел на мысль быстрей бежать в РЭУ, в исполком, в ЖЭК и куда там еще— в жилищный отдел, узнавать: уже «ушла» квартира? Или еще не поздно дать в лапу кому следует? Так что все выглядело довольно естественно: из квартиры вывезли все — до фурнитуры и телефонных розеток. С тем жулики и отбыли: усталые, но довольные. Далее. Те соседи, которые бегали в исполком, в тот же вечер пронюхали, что квартира не заперта, пуста, — чиста. Самый прыткий из них первым привел в эту квартиру людей из РЭУ, ЖЭКа, исполкома: пусто, дескать, давай! Те, надо сказать, изрядно удивились: наследники освободили площадь без боя и без уведомления о сем приятном факте их, чиновников по жил-вопросам. Так, стало быть, тому и быть. В квартиру через два-три дня вселились люди. Или человек. Но, разумеется, не тот, кто чиновников привел, не тот, кто все пытался сунуть сверток в исполкоме, а совсем другой человек. Заслуженный. Военный. Говорят, что кагебешник. Ну с ним, понятно, связываться никто не станет. Я правильно пока все говорю?
— Все точно. Но я узнал даже фамилию того, кто там живет. Невельский Альберт Петрович. Действительно, он служит в ГБ.
— И наконец, в порядке эпилога. Так как факта кражи никто не установил — заявление-то никто не писал, в милицию никто в слезах не вваливался, — то дела не было заведено.
— Вы можете сейчас. И дело сразу заведут.
— Да. Это верно. Сначала заведуя-, потом дадут, потом еще навесят… Что толку дело заводить, когда я знаю, кто квартиру чистил?
— Вы знаете? Откуда? Кто?
— Сотрудники вот этого майора. Невельского Альберта Петровича.
— Да как вы можете огульно так? Ведь на дворе сейчас не тридцать седьмой!
— Да. Заканчивается девяносто второй, верно. Но утверждать я так могу — в приватном разговоре, не в печати. — Турецкий помолчал. — Это хорошо!
— Чего ж хорошего?
— Как что — есть еще одна фамилия. Все их же жадность губит. Квартиру лучше было бы отдать кому-нибудь из завербованных. Вот так Невельский этот проявился… А мог бы и не всплыть. А может, дело и в другом: за плинтусами надо покопаться, как следует по стенкам. И лишних не тянуть: так тоже может быть. Не жадность, суперважность…
— Я ничего не понимаю.
— Я все потом тебе поведаю, Сережа. А ты пока… Ты не устал?
— Да с вашими делами не устанешь, то есть
— Вот тебе деньги: пятьдесят тысяч, сотенными в одном конверте. И пятьдесят — сотенными же — в другом. Закинь их в Центробанк на экспертизу.
— Фальшивые?!
— Отнюдь. Вопросы таковы: когда они были выпущены в оборот, когда и где произведены и могли ли, с точки зрения экспертов Центробанка, оказаться на руках у одного, я подчеркиваю, у одного клиента, физического или юридического лица. Ты понял, в чем вопрос? Насколько они «родственники», эти деньги, в этих двух конвертах: тут и тут?
— Эх, Рагдай…
Расставшись с Сергеем, Турецкий подумал, что на всем свете у него остался, по сути, один лишь Рагдай, если не считать, конечно, отчима и матери… Но мать он не очень жаловал после того, что случилось с его отцом, после той самой истории с генерал-лейтенантом (посмертно) В. В. Кассариным [5] .
Рагдай же, не только спасавший жизнь ему неоднократно, поддерживал его везде и всюду, просто так, в быту. Турецкий успокаивался, едва коснувшись песьей шерсти. А успокоиться — это чрезвычайно важно; только в комфортном состоянии мозги шурупят эффективно. А подумать было о чем.
5
См.: Ненанский Ф. Марш Турецкого: Ярмарка в Сокольниках. М.: Дрофа, 1994
На нем висела еще маленькая загадка, подкинутая Меркуловым. Меркулов ведь сказал ему в универсаме:
— Кто Колю задушил? Реально — кто?! В истории этой смерти есть одна весьма заметная и странная деталь… Я промолчу о ней, надеюсь, сам ты обратишь внимание… Нет-нет, ты не проси… Деталь ты эту знаешь, ты сам мне и поведал только что о ней, но… ты прошел и не заметил… Через недельку я пришлю тебе отгадку, если не дойдешь сам…
Неделька шла, катилась. Нет, надо догадаться самому!
…Отпустив Сергея, Турецкий решил сегодня же развязаться с четвероюродной, дважды сводной сестрой из Номжи, и поэтому путь его лежал на Басманную — в Министерство путей сообщения.
Там у Турецкого был великий блат, который он от сослуживцев держал в большом секрете.
В жизни каждого следователя часто возникает необходимость оперативно связаться с провинцией, но как это сделать? Конечно, по телефону! Но пробовали вы сами — ну хоть один раз в жизни — срочно дозвониться до какого-нибудь Угу-устьинского леспромхоза Авоськинского района Небоськинской области? Если пробовали, то знаете — увы! Телефонная связь в России конечно же существует, но телефон не работает. Тому, как вам немедленно объяснят, есть тысяча причин — от «занято все время» до «повалило столб» да «перебило кабель, чинють…». А ураганы, а пожары? А наводнения, непрерывно обрушивающиеся на нашу многострадальную Родину? Нет-нет, по телефону лучше и не пробовать звонить в российскую глубинку. Для быстрой связи с ней придумано другое — телеграф. Телеграф исключительно надежен. И что бы там ни случилось, хоть Тунгусский метеорит упадет снова, ваша телеграмма будет всенепременно доставлена адресату. Это так же точно, как и то, что Волга впадает в Каспийское море.
Но так же точно и другое — что вв1 никогда не получите из российской глубинки ответа. Там вашу депешу получат, прочтут десять, а может, и двадцать раз, покажут ее родственникам, соседским детям, начальству и даже лошади, задумчиво стоящей возле сельпо… Вашу телеграмму в провинции покажут даже небу, солнцу, лесу, полю и речке. Ее обсудят, обдумают, обмозгуют.
Но вам на нее не ответят.
Уж так устроена российская глубинка — никогда никому ни на что не отвечать. Что ответить можно и должно, там никому просто в голову не взбредет: настолько дика сама по себе эта мысль для истинно русского ума!