Частное расследование
Шрифт:
— Молодец-молодец, — похвалил Дед Мороз, — но не
надо так громко: я ведь не глухой, а кругом в домах люди спят. Невельский… Это небось тот, который в квартире старого осла Грамова поселился нонче?
— Да, именно! — кивнула Алина. — Между прочим, это мой папа!»
— Очень хорошо! — одобрил Дед Мороз. — Но ты, наверное, и сама тоже многое умеешь, у папы-то научилась?
— Конечно, Дедушка Мороз! Я за аппаратурой фиксации слежу, да еще «Витамину С» левой рукой усиление добавляю!
— Умница! Молодец. Что ж, теперь давай мальчиков послушаем. А ты погоди маленько, отдохни. Ну? — Дед Мороз повернулся к прапорщику Карнаухову: — А мы что скажем Дедушке Морозу?
— Я считаю, Дедушка Мороз, что главным-то является у нас полковник Кассарин — младший, Василий Васильевич!
— А почему ты так решил?
— Да потому что он начальник нашего Особого Научно-Производственного Отдела, он уже давно психотронным оружием занимается, еще с отдела «Т» при ЦКК, он все это затеял и организовал!
— Что ж? Тоже по-своему хороший ответ, правильный. А вот интересно-то: как бы Дедушке Морозу этого Кассари-на отыскать для вручения подарков? Но не на службе, конечно, а так вот, как Толика я нашел, — .на улице, в свободной обстановке, непринужденно?
— Ничего проще нет: он же в Сандунах каждую пятницу со своими парится — в первом разряде, не в высшем, а именно в первом, специальный есть — первый. По пятницам — с десяти до двенадцати. Из главного здания-то, с Лубянки, уходит он и пошел — до двенадцати…
— Ясненько… Только как его мне отличить-то от прочих? Чтобы подарок-то мой не достался другому кому? Впрочем, думаю, банщики-то его хорошо знают, укажут?
— А то! Нечто банщики-то в Сандунах не наши!
— Ну, понятно… Так. Теперь ты тоже отступи на полшага, а Толик вот скажет. Ты, Толик, я слышал, Сомова назвал?
— Конечно! Он главный же. Ему и отдел наш подчинен.
— Вообще? Или впрямую, непосредственно?
— Непосредственно!
А, ясно… Так он, Владимир Александрович, батюшка, задумал, видно, что-либо масштабное. Как ж иначе-то… Хорошо. Будет и ему подарочек. Не сомневайтесь. Ну хорошо, друзья, а что мы мерзнем здесь, стоим?
Мы не стоим, а ждем.
Команды ждем.
— От папы.
— От Невельского.
— О, это интересно! Я с вами тоже подожду, пожалуй.
В тот же момент в нагрудном кармане Иванникова еле слышно запищал зуммер радиофакса.
— А что же это значит такое? — спросил Дед Мороз, ознакомившись вместе с прочими с криптограммой: «Приказываю действовать оперативно, грамотно, привлекая смекалку и гибкую тактику…» Да разве же вы не обязаны действовать именно так? Зачем же это «приказывать»? Нелепость какая-то.
— Это не нелепость, — пояснил Иванников. Это иносказание. Майор Невельский приказал не чикаться, а как получится, так и пускай.
— Убить их всех, что ли?
— Ну. Видите: «…недопущение утечки информации в любом виде, количестве». Слепому ясно.
— А что ж он прямо не напишет вам: «убить»?
— Да кто ж такое прямо-то напишет?
— Да-да-да… закивал Дед Мороз понимающе и, прищелкнув языком, вздохнул: Ох, тяжелое вам задание ваш начальник-то дал. Нелегко его вам будет выполнить, думаю. Так мне кажется.
— Есть идея! — осененно воскликнул прапорщик Карнаухов.
— Ну-у-у?! удивленно обрадовался Дед Мороз.
Они сегодня же были в ресторане «Бармалей», а там официантом наш, тоже прапор, как я, земляк мой, вместе в армии в одном батальоне служили с ним. Так вот Он мне сказал, кстати, ну после того, как они покинули ресторан, что…
И Карнаухов перешел на шепот чтобы услышать его могли только капитан Иванников с лейтенантом Сухановой да еще только Дед Мороз: во избежание утечки информации.
14
В морге Турецкий Ефимыча, естественно, не застал на его рабочем месте: тот, как всегда, «отошел на пять минут позвонить», хотя на его рабочем столе стояло два телефона: местный и городской, и оба были исправны.
Турецкий знал, по крайней мере, три места, где можно было найти Ефимыча со стопроцентной вероятностью — столовая напротив морга, через дорогу, раз; ход на чердак над моргом, на лестнице, усыпанной окурками в три слоя, и во дворе — это два; в подвале у слесарей соседней ПМК — три.
Турецкий мог бы сам найти Ефимыча, но, поразмыслив, решил его взять врасплох, использовав принцип внезапности на всю катушку.
Он подозвал Игорька, молодого санитара, подручного Ефимыча, тянувшего, кстати, за Ефимыча добрые три четверти воза служебных обязанностей, и, сунув ему четвертной, поставил задачу…
Игорек нашел Ефимыча в подвале у слесарей в тот самый момент, когда жизненный опыт Ефимыча, его природный ум и, разумеется, «верхнее образование» были нужны слесарям как воздух. Дело состояло в том, что новенький слесарь, только что устроившийся в ПМК, принес в подвал в качестве платы за «прописку» двухлитровую бутыль с заманчивой жидкостью, обладавшей фиолетовым цветом, ненавязчивым запахом и странным названием «Циклопен-танпергидрофенантренгликоль».
Неведомая жидкость, налитая для пробы в небольшом количестве на верстак, прекрасно горела ярким зеленым пламенем с темно-голубыми искрениями, что, безусловно, свидетельствовало о ее пригодности в смысле крепости, а также в очевидной необходимости ее разведения с целью понижения ее «октанового числа» до полезного для человеческого пищевода значения.
Так как название было незнакомо слесарям, то, с целью обезопасить здоровье от нежелательного эффекта, они развели жидкость не простой водой, а молоком, которое, как известно, сильно помогает при отравлении. Смешение, так сказать, яда и противоядия привело к совершенно не планируемому заранее эффекту: молоко тут же свернулось, заполнив всю емкость ярко-оранжевым густым студнем вперемешку с бордовыми хлопьями удивительной, никем раньше не виданной формы: как бы поводьями.