Чему быть, того не миновать

Алёшин Роман Витальевич

«Неужели вот так оно и бывает Готфрид? Произошло ли с тобой все так также, друг мой?! Боги всемогущие, неужели я влюбился?!» — рассуждал про себя рыцарь.

— Простите мою неуклюжесть… — вновь начал Леон, ощущая себя глупо и жалко из-за бесконечных извинений.

— Элисса из клана Глицинии, а вас как зовут, кай рыцарь? К вам ведь принято обращаться как кай?

Леон опомнился от пьянящего, чарующего наваждения. Ему показалось, что для ответа на столь простой вопрос он выжал себя как лимон, так много сил ему потребовалось. Его мозг точно уставший увалень отказывался формировать связанные мысли, терзаемый сворой диких чувств, не знающих пощады в своем рвенье.

«Элисса, Элисса, прекрасная девушка с озера, Элисса», — Леон

повторил это имя про себя несколько раз, точно пробуя на вкус. У сильвийцев были весьма распространены имена, начинающиеся на А или Э. Хотя это имя и начиналось на Э, оно было совершенно не сильвийское. Такое встречалось крайне редко, альвы как первая и старшая раса считали постыдным перенимать что-то у последней, самой молодой расы, а имя Элисса было явно человеческим. Почему? Леон вдруг понял, что хочет узнать причину. У альвов, конкретно у сильвийцев была одна отличительная черта перед прочими расами и народами — их имена никогда не повторялись. Правда, «никогда» это слишком громко сказано, но суть в общих чертах передает. Естественно живущие в разных городах или даже королевствах альвы могли дать ребенку имя, которое уже кто-то носил, однако суть была в том, что альвы придумывали имена для своих детей, вкладывая в них смысл. Если говорить максимально упрощено, то выглядело это так — дочь леса, летний ветер или солнечный цветок. На самом деле там все было много сложнее, но сейчас речь не об этом. Родители никогда не давали имена в честь самих себя или предков, как это было принято у людей, равно как и в часть кого-то другого. Это считалось дурным тоном и оскорблением ребенка. Ведь у него свой жизненный путь, своя история, его ждет новое будущее, к чему связывать его с прошлым? Сильвийцы почитали имена и серьезно относились к ним, считая частью уникальной личности альва, частью глории, а уникальности не свойственно повторяться. В поверьях альвов, глория без уникального имени после смерти ее носителя будет долго скитаться в мире, ища дорогу в чудесный сад. Безусловно сам принцип словообразования был схож и повсеместно встречались схожие по типу имена сродни: Элениэль или Анариэль, Тайлана или Айлана, Веланья или Иланья и так далее. Но вероятность встретить другого альва с таким же именем была такой же как получить личное приглашение от Богов на пирушку в честь собственного дня рождения. Имена сильвийцев индексировались в родословных записях клана, к которому он принадлежал и родители, придумывая имя, сверялись с ней, дабы избежать повторений. Надо ли говорить, как презрительно альвы относились к тем, кто смел давать своим детям имена других рас? Мало того, что это противоречило базовому принципу, обязывающему придумать имя, так это еще было заимствованием у тех, кто появился на свет много позже старшей расы.

— Вы правы, но прошу вас, госпожа, оставим титулы в покое, пусть отдохнут и дадут дорогу свободному общенью, ведь само это место создано не иначе как для досуга. Мое имя Леон Бертрам, прошу вас, зовите меня Леон. У вас красивое имя и признаюсь, оригинальное — редко встретишь альва с человеческим именем. Равно как и древо вашего клана, чьи лиловые цветки пленяют своей красотой взор смотрящего на них.

— Такое имя мне дала матушка, полагаю у нее на то были свои причины и скажу откровенно, — я рада ее выбору. Возможно, вам покажется это странным, но мне страшно не нравится большинство альвийских имен.

«Хорошо, что этого не слышит Элориэль! Хотя, он столь учтив и сдержан, что даже на это ответил бы что-нибудь, что вызвало у Элиссы восторг», — рассудил Леон.

— Что привлекло вас сюда? Рыбы тут нет, а яблок срок не подошел.

— Я обожаю это место за покой и красоту и прихожу сюда не первый год, как зимой, так и летом. Все это… — Леон обвел рукой деревья и указал на озеро. — Это место как будто отгорожено от остального мира, а еще здесь совершенно изумительные яблоки. Приезжая сюда в августе, я набираю пару корзин домой — моим родителям они так нравятся. Сегодня же я намеревался искупаться.

Ясные глаза альвийки стали еще больше от удивления и Леон к своему счастью понял, что ей хотя бы не за сотню, это уж точно. Безусловно, рыцарь мог и ошибиться, но порой, чем старше альв, тем он сдержаннее. Леон не знал, характерная ли это черта большинства представителей сей расы или дело было вовсе не в расе, а в том, что от прожитых лет краски мира выцветали и уже не могли вызывать настолько ярких переживаний, чтобы те брали верх, прорываясь наружу.

— Задай вы мне тот же вопрос, мой ответ стал бы вашему братом-близнецом.

— Удивительно, что мы с вами ни разу не встречались! — поразился ответу девушки Леон. — Я никогда здесь никого не встречал.

— Как и я! — задорно ответила девушка. — Наверное, немногие знают про это место, иначе бы и яблок тут уже не осталось, но их никто не собирает, а жаль. Очень грустно потом видеть, как они бьются о землю и остаются лежать, никому не нужные, такие одинокие.

— Вероятно вы правы, быть может только мы с вами и заглядываем сюда, — здесь ведь просто тупик и ехать сюда намерено нет никакого смысла, разве что на водопад полюбоваться. Времена сейчас тяжелые, некогда рот разевать, как нынче люди говорят. После войны с севером все заняты восстановлением своего хозяйства.

— У вас время нашлось, — заметила альвийка.

— Намедни мне посчастливилось стать странствующим эквиларом. Теперь дорога — мой дом, а значит есть и время для путешествий. Еще я не согласен позицией, что если время тяжелое, то и самому стоит омрачаться или только заниматься делами насущными. Как наше тело просит пищу, чтобы жить, так и душа просит красоты, чувственных переживаний, дабы не зачерстветь. То прекрасное, что у нас есть, — ради него стоит сражаться и жить. Созерцая красоту окружающего мира, лишь больше хочется жить и отважнее защищать ее. Простите мою словоохотливость, что-то я увлекся.

— Ничего страшного, мне крайне интересно вас слушать. Я нечасто общаюсь с рыцарями, признаюсь, да что там, вообще не общаюсь, а уж с рыцарями вроде вас, — романтиками и вовсе не доводилось знаться, лишь читать о таких. Мой постоянный собеседник — сестра, а у нее романтические грезы вызывают лишь улыбку. Хорошо же вам, Леон, вы путешественник, это так захватывающе!

— Я сразу должен вам признаться, что еще ни разу не покидал границ Линденбурга и лишь собираюсь в свое первое путешествие, — поспешил развеять ложное впечатление Леон, желающий быть искренним с Элиссой во всем. — Зачастую, но я оговорюсь, что сужу строго по своему народу, люди становятся более приземленными с годами, оставляя романтику звучать как эхо в далеких днях собственной юности. Ваша сестра старше вас? — Леон задал осторожный вопрос, намереваясь выяснить, сколько же альвийке лет.

— Старше на несколько минут, если моя матушка нас не перепутала при рождении — мы близнецы. Леон, а я не обижу вас если попрошу говорить… как же у вас говорят… обращаться на «ты». Не хочу выказать неуважение к вашим традициям и этикету, просто я вижу, что и вам такой расклад не по душе.

«Она меня читает, как открытую книгу — соберись!», — приказал себе Леон.

— Разумеется, Элисса, — с волнением только и смог ответить Леон, хотя изначально хотел сказать больше, но построение длинных предложений ему сейчас давалось с трудом.

От трепещущей мысли о том, что он сможет обращаться к девушке на «ты», точно к близкому человеку, Леон пришел в восторг. Рыцарь решил немедленно воспользоваться полученным правом и получить это ни с чем не сравнимое удовольствие.

— Признаюсь, я переполнен тревогой за тебя, Элисса. Ты совсем одна в этой глуши, мало ли какие негодяи могут искать убежища в лесах. На большаках можно наткнуться на разбойников, что прячутся по окрестным лесам.

— Одна я бы ни за что не отправилась сюда, у меня есть защитница, — гордо ответила Элисса.