Чему быть, того не миновать
Шрифт:
— Раз нам повстречались мутанты в пирамидалле, а это даже не Тенебрис… означает ли это, что где-то образовалась брешь и эти создания уже могут покидать город? Насколько я знаю, пирамидаллы строили изолированными от города, их замуровывали.
— Вы правы, Леон, очевидно появилась брешь, намерено или случайно, но появилась.
«Наниматель Лисы предупреждал ее о мутантах, с ее слов, — откуда он знал о них?» — вдруг осенило Леона.
— Какой же толк атабам от всего этого, это так на них непохоже, — размышлял Леон, пытаясь понять происходящее.
— Увы, здесь я вам не помощник, я не сведущ в войнах и политике, мой удел — магия и история. Однако даже я чувствую, как что-то ускользает от нас, Леон. — альв закончил речь теми же словами, что и начал ее, подводя итог к тому, что мотивы атабов остаются неясны.
— Перо и пергамент приберегите для себя, Элориэль. Вы оказали, и я уверен, еще окажите всему Линденбургу не малую помощь. Оставьте меч
— Я созову сегодня же совет Клыка, однако, будь неладны эти формальности… простите, но мне нужен официальный запрос из столицы княжества. Без него ваши сведения воспримут как вымысел склонного к сочинительству, юноши. Смею заверить, что я вам всецело доверяю и не только потому, что вы мне нравитесь как человек — я знал вашего отца, а он кто угодно, но не лжец. К тому же, по закону сотрудничества и обмена знаниями народов, принятых Магистратурой, карты городов тэрран можно показывать иным народам только при особом на то разрешении.
— Вот письмо, запечатано печаткой князя Эддрика, он уже поставлен в известность о происходящем.
— Узнаю предусмотрительность Гидеона, впрочем, стоило ли ждать меньшего?
— Вы как раз напомнили мне об одном важном деле. Мой отец настоял на том, чтобы вы привлекли внимания Магистратуры. Отец полагает, что в связи с возникшей угрозой нам может понадобиться куда больше магов, чем проживает в Белом Клыке.
— Разумеется, одни лишь рыцари не должны выступать супротив такой угрозы, однако прошу учесть, что проживающее в Клыке маги далеки от сражений. Многие полагают, что маги это те, кто мечет гром, молнию и пламя, но это заблуждение. В большинстве своем маги те же самые ученые, только изучающие мир нематериальный. В Белом Клыке наберется от силы, наверное, два мага, специализирующихся на школах пригодных для боевой поддержки. Необходимо подготовить письма для Подгорья, вторжение в тэрранский город, пусть и покинутый, запрещено договором о ненападении тэрран и наземных королевств. Как вы сами понимаете, даже территория мертвого города, все еще остается территорией тэрран. Увы, без их согласия мы не можем начинать полномасштабное наступление, иначе это будет воспринято как декларация войны и попытка оккупации.
— Политика, — Леон с нарастающим недовольством поежился в кресле. — Ее не любит мой отец и я начинаю понимать почему. Мы должны сидеть сложа руки, пока у нас под носом враг строит козни, так выходит? Неслыханно и возмутительно!
— Линденбург — это лишь одно из пяти княжеств, огромного, средиземного королевства, Леон и его действия будут иметь последствия для всего королевства в целом, если начнется конфликт с тэрранами.
— Провалились в яму, называется, теперь хлопот по самую корону. Я не против если тэрране сами решат нашу проблему, если они не хотят, чтобы мы лезли в их мертвый город, но что-то нужно делать и как можно скорее! — негодовал белый рыцарь.
— Я понимаю ваше пылкое желание и стремление, однако в войне просто перейти от слов к делу. Наше же дело требует серьезной подготовки и согласованности. Я распоряжусь о том, чтобы вам подготовили гостевую комнату и начну созывать совет. Как вы наверняка знаете, в Белом Клыке есть представители всех ведущих рас, не лишним будет выслушать их мнение о сложившейся ситуации. Отдыхайте, Леон, надеюсь вас не разочарует наше притупленное чувство гостеприимства, в Клыке редко бывают гости.
Прежде чем покинуть покои Элориэля, Леон задал терзающий его все это время вопрос.
— Прошу меня извинить, если сочтете мой вопрос дурным тоном, — у вас тоже есть своя персональная горгулья? — Леон испытывал крайнее любопытство, желая взглянуть на то, какой из себя будет горгулья столь галантного и мудрого правителя башни.
— Боюсь вас разочаровать, но нет, нету. Вопреки сложившемуся и прочно укоренившемуся стереотипу о том, что прислужникам магов всегда придают образ горгульи, спешу вас разуверить в этом. Такая традиция действительно есть, и она прочно закрепилась среди магов, хотя бы из-за своих прикладных преимуществ. Однако мы, сильвийцы, последователи Гилая, предпочитаем создавать прислужников в облике лесных животных.
У Леона была масса личных вопросов к главе Белого Клыка, рыцарь нашел в нем приятного собеседника. Однако Леон не смел ставить персональные интересы превыше дел государственной важности и не стал более отвлекать альва от забот, которые сам же взвалил на его плечи. С разрешения Элориэля, Леону по его просьбе дали доступ в библиотеку, зал истории. Подготовили гостевую комнату и выдали толстое, шерстяное одеяло, сначала удивившее рыцаря, учитывая то, что мир снаружи испытывала на прочность летняя жара. Разгорячив кровь лично значимым разговором, Леон и думать забыл о той прохладе, что подобно густому туману, заполняла башню. Рыцарь отужинал в общей столовой, где всем заведовал шэб с лицом, в котором было больше от акулы, нежели людей. Его низкая фигура, с пугающе-хищным лицом, орудовала черпаком не хуже булавы, столь же уверенно и властно. Клиновидные зубы шэба контрастировали с его родом занятий, как если бы говорили — мы тебя дружок тут не кормить будем, ты сам пойдешь на корм! Шэб так грозно размахивал черпаком, что Леон даже подумал, посмей кто-то критиковать его еду, этот наземник врежет им будь здоров. Однако это были лишь домыслы, на деле оказалось, что шэб груб на язык, но мягок нравом. Он много шутил и хохотал (а смех у шэбов выходил весьма странный, икающий и странный) с пришедшими на вечернюю трапезу людьми, альвами и другими шэбами. Для полноты межрасовых видов тут не хватало разве что представителей широи и атабов. Первые были своеобразной расой отшельников и не стремились интегрироваться в мир, живя на своем острове особняком как на обочине дороги. Вторые же будучи варварами, по меркам ученых, попросту не интересовались познанием окружающего мира и его тайн. У атабов была поговорка, хорошо передающая их мировоззрение: «Солнце взошло, значит будет и завтра». Им было этого достаточно. Не обращая внимания на разыгравшийся к вечеру аппетит, Леон не спешил прикончить жаренную перепелку на своей тарелке, в конце концов один раз ее уже прикончили. С умилением Леон наблюдал за общением сильвийца и цинийца, спором шэба и человека — редкая картина. За стенами Белого Клыка, представители различных рас как правило держались порознь, а впереди крепкой межвидовой дружбы, зачастую стоит разлад. До Леона доносились обрывки фраз.
— У других душа статься, а у них бабочка, о на как! А я говорю — тем проще! На любую бабочку, свой сачок найдется, как и на любую кастрюлю находится своя крышка. Но вот душа-то где? Будет ли во мне душа, ежели я потеряю ноги? А ежели еще и прости мама, руки? Станет ли ее от этого меньше и можно ли вообще применительно к душе использовать такие понятия? Где же в теле спрятана эта незримая сущность и есть ли она вообще? — рассуждал повар, по совместительству ученый из шэбов-наземников или как шэбы сами именовали своих ученых — глубинный. Согласно мировосприятию шэбов, помимо привычных глубин океана, есть океан незримый, неосязаемый, в бездне которого хранятся все тайны мира и именно глубинные, способны погружаться туда, дабы извлечь сокровища знаний.
— Гроза и ливень! Ну не маши ты так черпаком, брызгаешь же во все стороны. — возмутился чистоплотный сильвиец, брезгливо отодвигаясь подальше от стойки, за которой хозяйничал шэб.
— Бабочка не бабочка, покуда нет единого мнения о том, что есть душа, ни дебаты, ни сочки не помогут. Сначала надобно договориться, что есть душа, очертить границы так сказать, а то ведь на то единого мнение нет, споры сколько эонов уже ведутся. — заметил некий мужчина, доселе налегавший на свой суп.
Покончив с ужином, Леон отправился в библиотеку, приковывая к себе внимание жителей Клыка, с изумленным взглядом встречающих человека в непривычном, темной одежде из вареной кожи, на фоне которой пшеничные волосы казались еще светлее. Иные жители Клыка были так погружены в свои мысли и труды, что даже не заметили Леона, приняв его за своего и даже обратившись с какими-то просьбами. В коридоре он столкнулся с горгульей, метущей пол и несмотря на явную вину Леона, горгулья рассыпалась в извинениях и кланяясь отошла. Леон поражался тому, что эти существа вовсе не бездумные вещи, как скажем те магические стулья в покоях Элориеля, но существа обладающие собственном разумом, а если так, то не является ли тогда их содержание самым настоящим рабством?
«Наверняка тут не все так просто», — решил рыцарь и приступил к поиску книг на тематику, к которой подтолкнул его разговор с магистром. Нексусы. Леон знал, что это такое в общих чертах и сейчас хотел занять время чтением, освежая в памяти то, что он уже знал и в надежде почерпнуть нечто новое. Говоря о Нексусах, невозможно не говорить об Инквизиции Конгломерата и Адверсах. Соорудив вокруг себя на столе неприступную стену из книг, Леон засел в этом импровизированном замке как король, наслаждающийся своим сокровищем знаний. Страница за страницей, как маленькие шажки по уютной, винтовой лестнице, вели Леона в мир знаний. Пока Леон спускался в сокровищницу дат, мыслей, имен, фактов и кучи сложных терминов, солнце прокладывало свой путь к западному горизонту, уступая небесный трон ночному владыке. В одной из книг Магистратуры утверждалось, что исследования крови альвов доказывали, что у представителей данной расы отсутствует ген старения и присутствует ген «обновления». Сей ген отвечает за систематическое обновление всех клеток организма, что-то вроде смены кожи у людей, но только на уровне цельного организма. Результат исследования гласил о том, что состариться и умереть от старости альв в принципе не может. Альвийские женщины утрачивали этот ген при беременности, если ребенок зачат не от альва, вставая таким образом в один ряд с прочими смертными, старея и умирая сродни всем прочим расам. Мужчины альвов не имели подобной генетической гибкости и были обречены на бессмертие. Дети, рожденные от альвийских мужчин женщинами иных рас, были обычными кресентами, не бессмертными.