Черчилль и евреи
Шрифт:
После того как Э. Иден зачитал декларацию в палате общин, Джеймс де Ротшильд заявил, что он надеется, что благодаря трансляции по «Би-би-си» декларация сможет достичь всех «зараженных фашизмом стран» и придаст «долю надежды и храбрости несчастным жертвам мучений, оскорблений и унижений». Ротшильд также выразил надежду, что «когда декларация дойдет до евреев Европы, они почувствуют, что их поддерживают и им помогают британское правительство и правительства других стран антигитлеровской коалиции» и что союзники «продолжат отстаивать достоинство человека».
В день, когда была обнародована Декларация союзников, Международная женская сионистская организация (МЖСО), основанная в 1925 году, организовала массовый митинг в Вигмор-холле в Лондоне. Во время митинга было зачитано послание жены Черчилля Клементины, в котором
Среди всех забот, связанных с ведением войны на суше, на море и в воздухе и с отчаянной борьбой за то, чтобы победить нацистское господство в Европе, Черчилль всегда находил время, чтобы интересоваться еврейскими делами. Всего через две недели после обнародования Декларации союзников, продемонстрировавшей евреям, что их судьба не забыта, он поддержал просьбу польского правительства о том, чтобы произвести серию специальных воздушных налетов на Германию, вместе с бомбами одновременно сбрасывая листовки, в которых говорилось бы, что эти налеты – акты возмездия за проявленные немцами жестокость и бесчеловечность, и предупреждающие немцев о недопустимости подобных действий и о неотвратимости наказания за них. Черчилль сказал Комитету начальников штабов, что «наши налеты должны представлять собой акты расплаты в ответ на преследования поляков и евреев», и на заседании комитета 31 декабря спросил, смогут ли британские ВВС предпринять «два или три мощных налета на Берлин» в первый же период благоприятной погоды в январе. Однако начальник штаба ВВС сэр Чарльз Портал возразил против этой идеи, предупредив Черчилля, что любой такой налет, «прямо проведенный в интересах евреев, будет использован против нас вражеской пропагандой».
Черчилль не обладал достаточной властью, чтобы вмешиваться в оперативные решения начальника штаба ВВС. Но он все равно продолжал внимательно следить за проблемами евреев в оккупированной Европе. 6 февраля 1943 года, прибыв в Алжир, откуда власти правительства Виши были изгнаны три месяца назад, он обнаружил, что антиеврейские вишистские законы все еще продолжают там действовать. Он настоял на том, чтобы они были немедленно отменены, и это было выполнено.
Вернувшись в Лондон из Северной Африки, Черчилль в ходе встречи с испанским послом 7 апреля протестовал против закрытия франко-испанской границы в Пиренеях для еврейских беженцев. Черчилль сказал послу: «Если правительство Испании дошло до того, что не позволяет этим несчастным людям искать спасения от ужасов нацистской власти, и если оно пойдет еще дальше и совершит насилие, передав их в руки германских властей, это никогда не будет забыто и отравит отношения между испанским и британским народами».
Черчилль смог узнать из перехваченных телеграмм испанского посла в Лондоне своему правительству в Мадриде, что его послание было передано по адресу. Через несколько дней он узнал также, что испанские власти вновь открыли границу для еврейских беженцев.
В апреле 1943 года евреи Варшавы, столкнувшись с возобновлением депортаций, начатых предыдущим летом, восстали против германских оккупационных войск. Это восстание, поднятое без возможности получить какую-либо помощь от союзников, было подавлено с предельной жестокостью. Спустя пятьдесят лет внук Черчилля Уинстон, сын Рэндольфа Черчилля, был приглашен в Лондонский университет, чтобы выступить по случаю годовщины восстания. После его речи к нему подошла одна женщина из публики и сказала: «Я тогда была двенадцатилетней девочкой. Нас всех согнали в гетто – говорилось, что для нашей безопасности. Но вскоре люди кругом начали исчезать, и мы не знали, что с ними происходило – мы все были очень напуганы. У нас был один из нескольких радиоприемников в гетто, и когда ваш дед должен был говорить по «Би-би-си», моя семья и все наши друзья собирались вокруг него. Я не понимала по-английски, но я знала, что, если у меня и у нашей семьи есть надежда остаться в живых после войны, то это зависит от этого сильного невидимого голоса… Я одна из всей семьи осталась в живых. Меня освободили британские войска в 1945
Многие депутаты британского парламента, а также американские евреи и политические деятели призывали создать где-нибудь убежище для евреев, сумевших спастись от нацистов. Для обсуждения этой проблемы была созвана специальная конференция, состоявшаяся на Бермудских островах в мае 1943 года. На ней Великобритания выступила с инициативой позволить еврейским беженцам, достигшим нейтральной Испании, пересечь Гибралтарский пролив и получить убежище в контролируемой союзниками Северной Африке. Когда правительство США выступило против этого, Черчилль связался непосредственно с Рузвельтом, сообщив президенту, что «необходимость помощи беженцам, в частности, беженцам-евреям, отнюдь не уменьшилась с тех пор, как мы обсуждали эту проблему в последний раз». Черчилль добавил: «Наши собственные возможности помочь жертвам гитлеровских антиеврейских преследований настолько ограничены, что предлагаемое открытие небольшого лагеря, чтобы дать им там убежище, представляется совершенно необходимым».
Инициатива Черчилля оказалась успешной; многие сотни евреев, бежавших от нацизма и содержащихся в этот момент в лагерях в Испании, нашли путь к безопасному убежищу. Но число беженцев, которым удалось бежать из оккупированной нацистами Европы, было чрезвычайно скромным. Если бы большему числу удалось покинуть Европу, то для них осталось бы еще 33000 неиспользованных палестинских сертификатов в пределах квоты «Белой книги» 1939 года. С 1 апреля 1939 года по 31 марта 1943 года число евреев, добравшихся до Палестины легальным и нелегальным путем, равнялось 41 169. Это означало, что 33 831 сертификат остался неиспользованным.
В конце июня 1943 года известный философ-социалист Гарольд Ласки – сын манчестерского друга Черчилля Натана Ласки – послал Черчиллю письмо, в котором посетовал, что в своей недавней речи Черчилль не упомянул евреев. «Хотя в моей речи в Гилд-холле, – отвечал Черчилль, – я упомянул только о зле, нанесенном Гитлером суверенным европейским государствам, я никогда не забываю об ужасных страданиях, причиненных евреям; я постоянно размышляю, какие средства, находящиеся в нашем распоряжении, можно использовать для того, чтобы их облегчить – как во время войны, так и в ходе послевоенного урегулирования».
К лету 1943 года около двух с половиной миллионов из трех с половиной миллионов польских евреев были уничтожены. Еще один миллион евреев были убиты в западной части России и в прибалтийских государствах. Депортация евреев из Западной Европы в лагеря смерти на востоке продолжалась. 24 июля в загородной резиденции британского премьер-министра Чекерс Черчилль устроил ужин в честь британского летчика-аса Гая Гибсона и его жены Евы.
Гибсон должен был отправиться с миссией доброй воли в Канаду и Соединенные Штаты. «Нам показали фильм, захваченный у немцев, – писала позднее Ив Гибсон, – и демонстрировавший образцы их жестокости по отношению к евреям и жителям оккупированных стран. Это было чудовищно, и премьер-министр был очень, очень тронут. Он сказал мне, что фильм надо показать всем американским военным, собирающимся прибыть в Англию». Речь шла об американских летчиках, которым предстояло день за днем без перерыва бомбить Германию, и о пехотинцах, которым предстояло готовиться к форсированию Ла-Манша, запланированному на следующий год.
Черчилль занимался поиском любых возможных средств, способных уменьшить или остановить германские жестокости. Он сказал военному кабинету, что на немцев произвело бы «полезное воздействие, если бы Великобритания, Соединенные Штаты и Советский Союз немедленно издали декларацию о том, что определенное число немецких офицеров или членов нацистской партии, равное числу убитых немцами в разных странах, будет после войны передано в эти страны для суда над ними».
С одобрения военного кабинета Черчилль составил проект такой декларации и послал его Рузвельту и Сталину. «По мере продвижения союзников, – говорилось в ней, – отходящие гитлеровцы удваивают свои беспощадные жестокости». Все ответственные за них или принимавшие добровольное участие в «актах жестокости, резни и казнях должны быть возвращены в страны, где совершались их ужасные деяния, чтобы быть судимыми и наказанными в соответствии с законами этих стран после их освобождения».