Черчилль и евреи

Гилберт Мартин

В предложенном Черчиллем проекте декларации далее говорилось: «Пусть те, кто до сих пор не испачкал своих рук невинной кровью, будут опасаться попасть в ряды виновных, потому что три союзные страны будут преследовать их везде, вплоть до самых дальних уголков земли, и отправят их к обвинителям для совершения правосудия». Такая декларация, полагал Черчилль, заставит хотя бы «некоторых из этих негодяев стремиться остаться в стороне и не быть замешанными в этой резне, если они будут знать, что будут за это наказаны».

Иден сомневался в целесообразности издания декларации, содержащей столь четкие и обязывающие формулировки, и написал Черчиллю 9 октября: «В целом я обеспокоен опасностью попасть в положение тех, которые сейчас

дышат огнем и грозят военным преступникам и обещают им все возможные кары, а через год или два будут вынуждены столкнуться с необходимостью найти оправдание своему бездействию». Однако Черчилль настаивал на своей позиции и в конечном счете победил. 1 ноября 1943 года союзники выпустили Московскую декларацию, которая почти точно следовала словам проекта Черчилля. В ней говорилось о том, что союзники «будут составлять список чудовищных преступлений со всей доступной точностью» во всей контролируемой нацистами Европе. Затем они будут преследовать всех, кто «войдет в ряды виновных, вплоть до самых отдаленных уголков земли, и отправят их к обвинителям, чтобы свершилось правосудие».

У авторов этой декларации была двоякая цель: испугать нацистских убийц и уверить евреев во всем мире в том, что когда Германия потерпит поражение, суд состоится. В результате Московской декларации и благодаря настойчивости Черчилля германские военные преступники, схваченные союзниками, были отправлены для суда в страны, где они совершали свои преступления. Некоторые из наиболее заметных преступников, общим числом 5000 человек, были казнены в Варшаве, Кракове, Праге и Братиславе – там, где происходили наиболее жестокие эксцессы со стороны гитлеровцев.

Глава восемнадцатая

Палестина: бдительный взгляд

Летом 1943 года, после встречи и обсуждения с Х. Вейцманом, Черчилль стал разрабатывать план, по которому Великобритания предложила бы Ибн Сауду, королю Саудовской Аравии, лидерство в создаваемой Арабской федерации и 20 миллионов фунтов стерлингов в год в обмен на его поддержку еврейского государства в Палестине. Но Энтони Иден пришел в ярость, когда из британского посольства в Вашингтоне к нему поступила информация о том, что Вейцман в беседе с советником Рузвельта по иностранным делам, Самнером Уэллесом, сослался на этот проект премьер-министра как на уже существующий факт.

Негодующий Иден написал Черчиллю, что такой шаг противоречил бы официальной политике Великобритании. «Я не знаю, до каких масштабов доктор Х. Вейцман имеет полномочия говорить от вашего имени, – писал Иден, – но я обеспокоен опасностью путаницы, которая может возникнуть в Вашингтоне. Наша нынешняя политика в Палестине была одобрена парламентом. Мне хорошо известно ваше собственное отношение к этому вопросу, но никто никогда не обсуждал возможностей изменения этой политики и обращения в этой связи к Соединенным Штатам». Иден напомнил Черчиллю то, что он и так хорошо знал: что «Белая книга» по Палестине 1939 года, принятая абсолютным большинством членов парламента, недвусмысленно блокировала возможность превращения Палестины в еврейское государство. Черчилль ответил, не отказываясь напрямую от своей позиции: «Доктор Х. Вейцман не имел никаких полномочий говорить от моего имени. В то же время во время нашей недавней встречи я высказывал ему свои взгляды, которые вы и сами часто слышали от меня».

На продолжавшего находиться в оппозиции к «Белой книге» 1939 года Черчилля попытались надавить другие члены кабинета, потребовавшие от него не включать одного из немногих сторонников образования еврейского государства, министра по делам Индии Лео Эмери, в члены правительственного комитета по проблеме Палестины и евреев. Но 11 июля Черчилль написал Э. Идену: «Я все же решил не исключать министра по делам Индии из состава комитета кабинета министров по Палестине и евреям. Это верно, что он придерживается моего образа мыслей

по этому вопросу, о чем, конечно, следует сожалеть, но он обладает обширными познаниями и колоссальной умственной энергией».

Черчилль знал, что Эмери, работавший в качестве заместителя министра в правительстве Ллойд-Джорджа, был твердым сторонником Декларации Бальфура в ходе ее обсуждении в 1917 году. Единственное, чего не знал Черчилль, – так это то, что со стороны матери предками Эмери были венгерские евреи. Это стало известно лишь спустя много лет после смерти самого Черчилля.

Новым элементом в палестинских дебатах стала позиция Рузвельта, под давлением Государственного департамента США предложившего вооружить палестинских арабов, чтобы заручиться их поддержкой делу союзников в надежде, что они примут участие в общей борьбе. 6 октября Черчилль написал Александру Кадогану, постоянному заместителю министра иностранных дел: «Я мог бы, конечно, указать президенту США на опасность вооружения арабов в то время, когда евреи остаются практически разоруженными, и на серьезные последствия, которое это может иметь для выполнения наших обязательств по отношению к евреям в конце войны. Это, как мне кажется, может оказаться решающим доводом. За всей проблемой нужно следить с величайшей бдительностью».

25 октября Х. Вейцман гостил у Черчилля в Чекерсе. Там присутствовали также брат Черчилля Джек, его сын Рэндольф и заместитель премьер-министра Клемент Эттли, лидер лейбористской партии. Заметки Х. Вейцмана дают живое представление о происшедшей там дискуссии, в ходе которой Черчилль сказал присутствующим: «После того как будет сокрушен Гитлер, необходимо будет подобающим образом урегулировать положение евреев в Палестине. У меня есть дело, оставленное мне по наследству лордом Бальфуром, и я не собираюсь от него отказываться». Х. Вейцман отметил, что он уверен, что позиция самого Черчилля в этом вопросе не изменится, однако «есть темные силы, работающие против них, и способные повлиять на решения, принимаемые правительством». Черчилль сказал Х. Вейцману: «Зато у вас есть очень хорошие друзья. Например, мистер Эттли и его лейбористская партия занимают твердую позицию в этом вопросе».

Эттли подтвердил, что он действительно выступает за удовлетворяющее евреев урегулирование в Палестине, добавив, что, по его мнению, «должно быть что-нибудь сделано, чтобы разрешить евреям селиться в Трансиордании».

Черчилль сказал по этому поводу, что сам он размышлял о разделе Палестины, однако превращение Трансиордании в дополнительную территорию, где могли бы селиться евреи, также являлось «неплохой идеей». Тем самым он фактически поддержал высказанную самим Х. Вейцманом двадцать лет назад мысль о том, что Трансиордания должна стать частью территории еврейского национального очага. Черчилль добавил: «Я все знаю об ужасном положении евреев. Они обязательно получат возмещение за все понесенные ими страдания и они также смогут сами судить военных преступников».

Затем Эттли сказал Х. Вейцману, что «некоторые ваши соплеменники ведут себя чересчур активно», имея в виду требование о создании еврейского государства сразу после войны, и что британцев «это несколько пугает». Черчилль заметил, что «евреям не стоит делать этого, не стоит оказывать на нас постоянное давление. Лично я бы предпочел одну хорошую ссору вместо того, чтобы устраивать серию стычек. Евреям прежде всего следует правильно выбрать момент». Он заявил, что «не сможет подтвердить публично все то, что он сейчас говорит доктору Х. Вейцману, поскольку если он попытается это сделать, его сразу же забросают вопросами, и он только потеряет лишнее время на ненужные разъяснения. Однако представители еврейской общины могут вполне эффективно ссылаться на его многочисленные публичные высказывания по поводу окончательного урегулирования в Палестине и с полным основанием заявлять, что он не собирается менять своей позиции».