Через бури
Шрифт:
В глубоком сыром окопе, где сапоги хлюпали в лужах от вчерашнего дождя, военинженер третьего ранга Званцев приник к телескопической стереотрубе, верхняя часть которой поднималась над бруствером. В тумане сумерек едва различались далекие нефтяные баки Феодосии. Красная армия вплотную подошла к ней, отбив у гитлеровцев Керченский полуостров. Званцев возглавлял особую группу инженерных войск, испытывая в боевых условиях изобретенные им сухопутные электроторпеды.
И вот теперь его детище в наступившей полутьме выскочило из земляного укрытия, виляя
Сумрак озарился фонтаном огня, с упавшей сразу на него дымной тучи.
Опасная огневая точка была уничтожена.
Немцы обрушили на место, откуда появилась танкетка-камикадзе, артиллерию.
Опытные фронтовики заставили новичка-военинженера лечь на мокрое дно окопа, а когда он поднялся, чтобы поблагодарить воентехника Ломидзе, первого водителя торпеды, то с горечью узнал, что того уже нет в живых.
В окоп по-пластунски приполз вестовой, доставив Званцеву приказ немедленно эвакуировать его группу, основной состав которой находился в тылу, близ татарского селения Мамат. Там воентехник Печников и комиссар Самчелеев обучали фронтовиков, в том числе лейтенанта Гаршина, управлению торпедами, которые теперь приказано уничтожить.
Это так не укладывалось в сознании Званцева, что он решил немедленно идти в штаб дивизии, в войсках которой находился, и просить разрешения занять с торпедами оборону.
Пройдя ходами сообщения и выбравшись на поверхность, он окунулся в непроглядную темноту, которая на миг исчезала, когда в затянутое тучами небо немцы запускали осветительные ракеты, и они, описывая огненные дуги, вырывали из тьмы гладкую, как паркетный пол, степь. Ракета гасла, и ослепленные глаза уже совсем ничего не видели.
Сделав несколько шагов, Званцев понял, что потерял направление. Он шел куда-то наугад, рискуя попасть к немцам.
Внезапно, он услышал совсем близко резкий окрик:
— Хенде вверх!
В темноте еле угадывалась фигура солдата, целившегося в него из винтовки.
— Я военинженер Званцев, прикомандирован к вашей дивизии.
— Знаем мы вас. Ишь, как по-нашему лопочет! Шагом марш! Не то пристрелю! — скомандовал солдат.
К счастью, он привел Званцева не куда-нибудь, а в блиндаж штаба дивизии, куда, собственно, он и стремился.
Командир дивизии, молодой полковник в боевых орденах, недавно произведенный в это звание после захвата у гитлеровцев Керченского полуострова, обрадовался при виде Званцева.
— А это кто? — спросил он, указывая на солдата.
— А он меня в плен взял, — с улыбкой объяснил Званцев.
— Так что, товарищ полковник, с немецкой стороны шел. И с бородкой он, не по-нашински.
— Как же ты его бороду в темноте разглядел? — засмеялся полковник. — Или немцы ракетой помогли?
— Нет, это я уже здесь рассмотрел, товарищ полковник. Думал шпион это
— Можешь идти, объявляю благодарность за службу, — отпустил его командир дивизии. — И вам, товарищ военинженер, тоже надо отправляться любым способом, выводить свою группу. И уничтожить всю свою технику.
— Как так? — возмутился Званцев. — Мы могли бы сопротивляться.
— Не до испытаний сейчас, — отрезал полковник. — Надо выходить из окружения. Поражение терпим, военинженер, всем Крымским фронтом. Выполняйте приказание.
Званцев вышел из блиндажа штаба дивизии, когда уже начало светать. Предстояло поймать какую-нибудь машину. Собственно, сейчас все двинутся к переправе.
«Как же так неудачно получилось? — горевал он. — Только первый дзот взорвали. Значит, могут танкетки урон врагу наносить, а тут…»
Один из грузовиков подхватил Званцева, и он некоторое время ехад под проливным дождем, пока степь не превратилась в сеть луж или мелких озер.
В одном из них полуторка со Званцевым заглохла.
— Придется обождать, товарищ военинженер, — сказал водитель и стал закуривать.
— Нет, друг, ждать мне никак нельзя, — сказал Званцев и решительно шагнул из кабины в разлившуюся воду по самые голенища сапог.
При каждом его шаге вздымался фонтан брызг.
«Лишь бы немцы не захватили Мамат, прежде чем он успеет своих вывести оттуда!»
Дождь продолжал лить. Званцев шагал и шагал, пройдя к вечеру сорок километров. «Говорят, здесь в степи вырастает море тюльпанов. Но как… сапоги хлюпают».
Наконец, он выбрался на шоссе. И первое, что он увидел, были остовы двух подбитых немецких танков со снесенными взрывами башнями. Обезвреженные, они загромождали путь. Обходя их, Званцев увидел отброшенные знакомые приводные электромоторы его торпед! Значит, танки взорвались вместе с выпущенными на них танкетками? Выходит, боевые испытания их все же продолжались!..
Через некоторое время Званцев добрался до расположения своей группы.
Его встретил толстенький, но подвижный и веселый Печников.
— Что? Не сработала наша техника? — встревожился он, увидев выражение лица комбата.
— Хуже! Наши войска покидают Керченский полуостров. И нам всем приказано технику уничтожить и идти к переправе через Керченский пролив.
— Будет сделано, — отрапортовал Печников. — Только вы, товарищ военинженер, подкрепитесь. Тут хозяйка таких бычков для нас поджарила! Язык проглотишь!
Но Званцеву было теперь не до еды…
В душных, пропахших вековой пылью тоннелях древних керченских катакомб военинженер с трудом отыскал закоулок, где за брезентовым пологом помещался штаб Крымского фронта.
Среди снующих штабных офицеров он увидел знакомую низенькую фигуру заместителя командующего фронтом генерал-полковника Хренова.
— Товарищ генерал-полковник, разрешите обратиться? — произнес он, вытянувшись в струнку.
— А вы чего здесь? — мягким голосом возмутился Аркадий Федорович.