Через тернии… к счастью!

Перминов Геннадий

С непонятным удовольствием Мишка слушал его неторопливо текущий говорок, изредка проваливаясь в приятную дремоту, и наконец уснул, улыбаясь чему-то во сне. Старый учитель, услышав ровное сопение мальчугана, замолчал, долго, с лёгкой улыбкой смотрел на спящего Мишку, а затем нахмурился, покачал головой и вышел на цыпочках.

Егорыч копошился во дворе, когда послышался скрип открываемой калитки и показалась внушительная фигура Карцева. Растерянно поглядев на старика, он озадаченно спросил:

– А где мой племяшок? Или домой убежал?

– Спит, –

ответил старик и насупился.

– А ты чего какой мрачный? Может Мишка чего набедокурил?

– Что он может натворить, божий человечек? Утомился, да уснул! – лицо Егорыча внезапно просветлело, и он неожиданно улыбнулся.

– Оставил бы ты его у меня. Проснётся, я приведу его к вам.

– Что ты, что ты! – Карцев испуганно замахал руками. – Моя Нюрка уже половину посёлка на ноги подняла. Соседского парнишку в гараж присылала. Давай, буди его, да пойдём мы! – они зашли в дом, где дядька осторожно взял племянника на руки и, тихонько покачивая, понёс по улице.

А вечером, когда семейство Карцевых-Блаженовых находилось в полном составе и ужинало на кухне, старый учитель заявился к ним в гости. Нюра быстро достала из шкафчика чистую тарелку и приветливо пригласила гостя за стол.

– Благодарствую, только отужинал! – степенно ответил старик и пристально посмотрел на Шуру:

– А вы, как я понимаю и есть мама Михаила? – обратился он к Александре.

Шура поперхнулась от неожиданности и, посмотрев на старшую сестру, кивнула.

– Нам с вами надо очень серьёзно поговорить!– он многозначительно посмотрел на Мишку и скорбно поджал тонкие губы.

– Насчёт чего? – Шура испуганно посмотрела на сынишку, который сидя на стуле, буквально, клевал носом. – Миша! Давай спать! – Александра отвела сына в комнатку, уложила в постель и, усевшись на своё место, встревожено и напряжённо посмотрела на учителя, который сосредоточенно пил чай, мучительно подбирая нужные слова.

– Так о чём вы хотели со мной поговорить? – не выдержав томительного молчания, прервала Шура затянувшуюся паузу.

– Меня беспокоит состояние вашего сына, – неуверенно промолвил Егорыч и, стараясь не встречаться взглядом с женщиной, отставил в сторону пустую чашку. – Он ничем не болел? Не состоял на учете у онколога? – Егорыч с трудом вымолвил эти страшные, даже для него самого, слова.

– У меня… были преждевременные роды! – почти выкрикнула она и испуганно зажала рот. – А причем тут онколог? – Шура умоляюще посмотрела на учителя.

– Успокойтесь, Александра! – Егорыч положил ей на плечо горячую ладонь. – Слава Богу, что это не наследственное заболевание. Значит, мне показалось, – старик успокаивающе улыбнулся и поднялся со стула. – Вам надо съездить с ним в нашу поликлинику, тщательно обследоваться, – он подошёл к двери и обернулся. – Хорошо, что вы сюда приехали! Очень хорошо! Воздух у нас целебный! – Егорыч попрощался и вышел.

– Что это было? – недоумённо спросил хозяин, подозрительно посматривая на встревоженных женщин. – Что с племяшом?

– Вечно ты наводишь тень на плетень! – недовольно произнесла

Нюра и обняла сестру. – Ничего с ним не случилось и не случится. Бледный, как поганка, да худющий, аж светится, а Егорыч говорит, что воздух у нас целебный, опять же источники. Откормим пацанёнка – мужиком будет!

Раздался тихий стук в дверь и присутствовавшие встревожено переглянулись.

– Кто там ещё? – тихо и напряженно произнесла Нюра, отщелкивая замок. В дверном проеме показался улыбающийся Михаил Егорыч.

– Совсем забыл, – смущённо улыбнулся он. – Можно Мишка будет приходить ко мне? Поверьте, мне он не будет в тягость! И вам спокойно, а мне будет очень приятно пообщаться с молодым человеком! – учитель молитвенно сложил руки на груди и вопросительно оглядел всех.

– Не можно, а нужно! – авторитетно произнёс Карцев, важно надув губы, и, разряжая обстановку, прыснул в кулак. – Спасибо тебе, Егорыч!

Так состоялось Мишкино знакомство с учителем, которое вскоре переросло в настоящую, крепкую дружбу.

По утрам взрослые уходили на работу, а Мишка, предоставленный сам себе, наскоро перекусив, бежал к Егорычу, где с порога погружался в мир естествознания и новых открытий, подобно губке, впитывая в себя увиденное и услышанное. Будучи кандидатом исторических наук, старик, почти всю жизнь проработавший в школе, обстоятельно и подробно, а вместе с тем – просто и доступно, передавал не по годам смышлёному парнишке свои богатейшие знания и опыт. Они бродили по лесам, где старик, с помощью Мишки собирал лекарственные травы, попутно объясняя назначение каждого растения, ходили к соляным источникам и, морщась от горечи, пробовали невкусную, но очень целебную солёную воду.

– Вот эти пещеры называются Соль-Вычегодские, – Егорыч указывал Мишке на тёмные, местами обвалившиеся, пугающие входы. – Раньше сюда туристов привозили, а теперь, – старик сокрушенно вздохнул. – Обвалилось всё. Надо бы ремонтировать, а кому это надо?! – он безнадёжно взмахнул рукой.

Уставшие и довольные они приходили домой, пили вкуснейший травяной чай и принимались сортировать и развешивать по стенам лекарственный сбор.

– Я, конечно, как представитель науки не особо приветствую самолечение, но иногда помогает. И даже очень. Вот, попей-ка отварчику. Он остыл, настоялся. Не бойся, это для укрепления мышечной массы! – он протягивал недоверчиво смотревшему Мишке глиняную кружку с коричневым отваром. – Давай, давай! Пей, да беги, а то дома ругаться будут!

Мишка стоически и послушно выпивал тянущуюся жидкость и, наскоро попрощавшись, вприпрыжку бежал домой по темнеющим улицам.

Вот только со сверстниками отношения никак не хотели налаживаться. А может Мишка и сам не особо стремился к этому. Это с пацанами. А с девчонками и подавно…

Как-то поздним вечером Мишка возвращался домой, хотя, вечер в конце мая – понятие относительное. Стояли упоительные белые ночи, время, когда солнышко не покидает небосвод и, едва коснувшись раскалённым краем темнеющего горизонта, вновь устремляется ввысь.