Чёрная книга Арды (издание 1995 г. в соавторстве)
Шрифт:
Менестрель подошел к правителю, и в его руку легла брошь - кленовый листок из камня с мягко мерцающей каплей росы. Что-то дрогнуло в сердце Дайолена:
– Никто не знал, откуда приходили они - странники в черных одеждах; но плащи летели за их плечами как крылья птиц, и глаза их сияли как звезды... Странна была их речь, печальны были их песни, знали они имена богов, но не пели о Благословенной Земле... Говорили они о звездах, но иные давали им имена...
– Ты слышал о них? Ты знаешь о них?
Снова - всевидящий темный взгляд:
– Вы храните память?
– Мы помним... Они учили нас... Кто были они? Мы не знаем имен, менестрель...
Голос жесткий и ровный:
– Имен не осталось. Приказано забыть. Я спою.
Никто не успел ответить: запели струны черной лютни, и ясный чистый голос взлетел под золотистые своды...
Он пел, глядя куда-то поверх головы правителя, и все ниже опускал голову Эльф. Человек говорил - Учитель, не называя имени; человек именовал Людьми тех, кого знали как Эльфов Тьмы, Черных Эльфов, отступников. И плакала лютня, и высокая скорбь была в словах, и полынным серебром звенела мелодия...
Долго молчал правитель, а потом тихо сказал:
– Этого не может быть... но песня не лжет...
Новый голос хлестнул, как плеть:
– Прислужник Врага! Как ты смеешь... как смеешь петь такое!
Эльф выступил из тени. Он был одет по-иному: в доспехах, опоясан мечом, чью рукоять стиснули сейчас пальцы, унизанные драгоценными перстнями.
Взгляд менестреля остановился на лице говорившего:
– Прости, я не сразу увидел тебя, Нолдо, - с легкой усмешкой сказал Человек.
– Лжец! Морготово отродье!
Дайолен вздрогнул как от удара, но голос его звучал спокойно:
– Я говорю правду, и ты знаешь это. Иначе мои слова не разгневали бы тебя, Нолдо.
– Я загоню их тебе обратно в глотку, смертный!
– крикнул Эльф.
Андар вскочил и схватился за меч, заслонив собой менестреля. И тогда заговорил правитель. Тихий голос его прозвучал властно и сурово:
– Ты, Нолдо, и ты, мальчик - вложите оружие в ножны. Умерь свой гнев, воитель: пока еще я властвую здесь, и никто не поднимет меча на моих гостей - таков закон гостеприимства. Не заставляй меня жалеть о том, что тебе позволили оставить при себе меч.
Нолдо резко развернулся и вышел из зала. Правитель проводил его долгим взглядом.
– Странны песни Смертных... Верно, слово ранит больнее клинка... Горько слушать тебя, менестрель... и все же - пой. Я хочу слышать, хочу знать. Пой, я прошу тебя.
И снова запел Дайолен - о том, чего не мог видеть, о том, что услышал в биении Звезды. И правитель сидел, впившись в виски пальцами, а потом еле слышно прошептал:
– Не надо... Не надо больше... Больно...
Звенящая тишина повисла в маленьком зале. Правитель беспомощно смотрел в глаза менестрелю, и голос его прошелестел как осенняя листва:
– Мне нечем одарить тебя... да, кажется, ты и не взял бы дара, ибо песни твои выше всех даров... Прими хотя бы это...
Бесшумно подошел к менестрелю слуга и, поклонившись, подал ему резной деревянный кубок, оправленный в серебро:
– Правитель посылает тебе эту чашу, менестрель.
Дайолен поднял глаза на Эльфа и протянул руку. Рука замерла в воздухе - как-то беспомощно.
– Что же ты?
– начал было правитель. И вдруг осекся.
– Ты... ты не видишь?
Горькая улыбка тронула губы Дайолена:
– Я слеп от рождения, правитель.
– Но как же...
– Глаза - я вижу. Больше ничего.
Андар осторожно принял у Эльфа кубок и положил на него руку Дайолена. Менестрель поднялся:
– Пью за тебя, правитель!..
Эльф подошел бесшумно и сел рядом.
– Менестрель.
– Да?..
– Я хотел просить тебя спеть мне.
– О чем ты хочешь услышать?
– Дайолен выглядел задумчивым.
– О заповедных лесах Дориата? О государе Элу Тинголе и его королеве Мелиан? Или о королевне Лютиэнь, прекраснейшей из Бессмертных?
– Да!
– порывисто ответил Эльф - и тут же вскинул на Дайолена удивленный взгляд.
– Но как ты...
– Ты Синда, и, судя по выговору, из Дориата.
– Ты так хорошо знаешь языки Эльфов? Откуда? Впрочем, нет, потом; пой.
– Хорошо, - у менестреля была странная улыбка.
– Только я буду петь по другому. Не так, как рассказывают у вас.
– Это все равно.
...Только один раз Эльф не смог сдержать тяжелого вздоха.
– Странная... песня...
Теперь Дайолен смотрел ему в лицо - очень серьезно и печально.
– Откуда вы там, на Севере, знаете это?
– Но ведь они пришли именно к нам, - так же серьезно ответил менестрель.
– Я не думал, что ты дослушаешь до конца.
– Теперь уже все равно. Кто тебе это рассказал?
Дайолен не ответил.
– Я хотел бы спеть тебе еще одну песню - и, не дожидаясь согласия, запел.
Из сумрака Севера вновь в колдовские леса
Вернулась твоя звезда, о Даэрон.
В вечерней тени звенят соловьев голоса
Умолкла твоя весна, о Даэрон...
Цветы и звезды в венок вплетай,
Как сердце, бьется пламя свечей...
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиэнь Тинувиэль...
Как под ноги - сердце, ты песню
бросаешь свою
Последнюю песню, о Даэрон.
Легенды слагают о птицах, что лишь перед
смертью поют
Но смерть не излечит тебя, о Даэрон.
Полынью песню в венок вплетай
Горчит на губах золотистый хмель
Прощай, любовь моя, прощай,
О Лютиэнь Тинувиэль.