Чипсы
Шрифт:
И я встала перед ним на колени.
Я заметила, даже нет, запомнила это состояние: состояние абсолютного счастья. В шикарной блузе - дырка, я на коленях, и - спокойна, и -- счастлива, потому что - так мне и надо. Я счастлива, потому что Дэн пришёл меня утешать и не боится, что его выгонят из женского, да ещё учительского туалета, потому что, хоть он и гад, и они, парни, все - гады, но и я - гадина: тогда, во втором классе, Дэн из-за меня сильно пострадал. И вот он меня первый обнял, он первый мирился. Я тогда чётко поняла, что он - сильный, а я - слабая. "Сильный не может быть подлым", -- подумала я тогда и встала на колени. Какая я была глупая. Где-то по литре прочитала о доброте и прощении, и поверила. Добрый может простить -- может!
– - но
– - Арина! Пошли! Посидишь в зале. Сейчас третьи-четвёртые классы придут, -- он меня не поднимал с колен, он просто уговаривал.
Я взяла Деда Мороза за рукавицу - тогда он потянул меня вверх. Я так и держала его за рукавицу, а не за руку, пока мы шли по коридору. Поворот. Мы шли, и мне было наплевать на сплетни уборщицы, на лица, уже не смазанные, а вполне чёткие, смотрящие на нас со всех сторон. Лики отличников со стенда, в том числе и наши с Дэном, осуждающе вперились, впились в нас - я теперь точно знаю: они предостерегали меня тогда от опасностей и этой беды. Но я была счастлива, я стала в тот момент свободна от мамы. Мне было комфортно. (Как бы написать точнее?) Мне было -- летяще. Невесомость души.
Сидя в зале в ряду стульев, поставленных вдоль стены, я вместе с родителями из "началки" просто смотрела утренник-дубль два для третьих-четвёртых. На пульте была наша Веля и время от времени оборачивалась на меня. Корнелий Сергеевич фотографировал теперь уж сам, он улыбнулся мне виновато. Но Корнелий Сергеевич ни в чём не виноват, он, наверное, ничего и не понял: его не было тогда в школе, когда всё началось. Опять "блинчики", опять "проступки" -- мне было всё равно. Я смотрела на Дед-Мороза - Дед-Мороз смотрел на меня. Дед Мороз не поддерживал Скомороха и Снегурочку в этой игре, не повторял нескладушки о проступках. И Скоморох заткнулся.
Ко мне подсела насупленная грустная девочка. Она вся была какая-то пришибленная. Я сразу поняла почему: у неё не было нарядного платья, её родителей не было на празднике. Какое-то застиранное рубище с застёжкой на спине было на ней - это странно для нашей гимназии. Я обняла девочку - она прижалась ко мне, так мы и сидели. Макс и Злата подошли к нам, и, не глядя на меня, вывалили перед этой девочкой все оставшиеся призы и конфеты. Или только Злата дарила? Не помню. Злату и Макса я вдруг совсем перестала замечать. Я видела только Дэна. Я ни разу не подумала о том, как к нам с Дэном теперь отнесутся окружающие. После утренника Злата дождалась, когда Веля уйдёт и попросила меня отнести ей шубку. Я сразу поняла, что Злата меня отсылает, что хочет поговорить с Дэном обо мне, хочет отругать его. Я почти уверена, что она сказала тогда Дэну:
– - Ты совсем? Не вздумай забыть и простить!
Я тогда впервые в жизни послушалась Злату: покорно, спокойно, тихо взяла шубку и понесла на четвёртый этаж, в кабинет биологии. Я на побегушках у шавки? Да и пусть. Я была уверена, что победила, поэтому ушла. Мне было всё равно, что будет говорить Дэну Злата. "Теперь-то я знаю, что -- настоящее, а что - шелуха", -- думала я опрометчиво.
Веля очень удивилась. Она стояла спиной ко мне, поливала аспарагус и вздрогнула, когда я вошла. Её всю перекосило -- мою маму так тоже иногда передёргивает, если лекарственный отвар очень крутой, или горький. Закапало с горшка, с листьев, с кашпо. Веля забрала шубку, встряхнула её, заулыбалась и сказала:
– - Ариша? Спасибо, Ариша!
– - Татьяна Викторовна! Посадите меня с Дэном, -- попросила я.
Веля испугалась:
– - Но, Ариша!
– - Посадите пожалуйста, Татьяна Викторовна. Мы дружим, -- приказала я.
– - А как же мама?
– - Я маме сообщу, я ей скажу, я предупрежу.
Татьяна Викторовна сделала вид, что о чём-то неотложном вспомнила. И больше ни слова не произнесла. По-моему, она очень испугалась.
У папы на работе тоже так. Точнее, когда ещё он работал в УВД, было так. Людей сажают в обезьянник. Они сначала возмущаются, в туалет просятся, кричат:
– - Дежурный! В туалет можно?
– - Не можно, -- рявкнет дежурный.
И арестованные резко замолкают. Потому что они сильно пугаются и сразу слушаются. Татьяна Викторовна послушалась - я это почувствовала. Очень важна техника приказа. Надо медленно говорить, чётко, и ни в коем случае не мямлить. Этому меня папа научил давно, перед школой, после того случая, когда меня на гимнастике избили.
11 Пропана Ивановна
Дэн ждал меня у стола охранника. Дэн бедно одет. Особенно обувь. Но джинсы приличные. Мне было всё равно, если честно, как он одет. Потому что Дэн очень хорошо учится. Он - талант. В школе всем наплевать, как он одет. А на улице пусть пялятся. Мне было всё равно.
– - Куда ты хочешь сходить?
– спросил Дэн.
– - В гастроном, -- ответила я.
И мы пошли в гастроном, купили "колу" и чипсы. Я не знала, какие брать.
– -Я ела чипсы один раз в жизни.
И я рассказала Дэну, что травы - это мой бзик, рассказала о гимнастике, о мамином опоздании и Максе (об избиении я ничего не рассказала), и о том, как после случая с чипсами, мама каждый вечер перед сном вместо сказок Гауфа стала читать мне книгу "Фармакология", книжку "Как действуют лекарства внутри нас" и книжицу "Лечебница на подоконнике", а также разнообразные брошюрки о химических элементах и газетные вырезки о биодобавках. У мамы много старых газет в файлах. И много книг по очищению организма. По йоге много. Ну и по лечебным травам, которые в лесах-полях, а не на подоконнике. Я рассказала Дэну и о Пропане Ивановне.
Я готовлюсь, точнее - готовилась, поступать на химический факультет. Я занимаюсь, точнее -- занималась с репетитором: дочкой известного химика Макарова-Землянского. Пропана Ивановна из Москвы уехала, когда её машина сбила на "зебре". О машине только мы знаем, а всем любопытным Пропана Ивановна говорит, что в Москве "смог, грязь, чад и творога нет хорошего", поэтому она и перебралась в Мирошев. Пропана Ивановна кружок "Юный химик" ведёт у нас в ДК "Октябрь". Это удивительная женщина. Она сама делает кремы для лица, сама перегоняет эфирные масла (сырьё ей собираем мы с мамой). А как Пропана Ивановна объясняет! Я к ней в химический кружок с третьего класса ходить стала. Когда я училась в шестом классе, ЕГЭ ввели. И в тот год у папиных сослуживцев дети "пролетели" на юридический. Мама испугалась страшно. Папа ходил ошарашенный. Стало ясно, что для того, чтобы отлично сдать ЕГЭ, нужен репетитор. Мама месяц уговаривала Пропану Ивановну со мной заниматься. Но Пропана Ивановна отказывалась и отказывалась, утверждая, что "дураков натаскивать на дурацкий ЕГЭ она не умеет". Осенило папу. Точнее так. Мама попросила папу проверить в больничке медицинскую карту Пропаны Ивановны:
– - Ходит с палкой - посмотри: не суставы ли. От суставов я бы ей и обёртывания организовала и противоспалительные антиартритные мази на прополисе приготовила бы.
– - О чём ты, Инга, -- отмахивался папа.
– Она же химик. Она в лекарствах и травах больше твоего сечёт.
Но всё-таки в больничку папа сходил, карту с главврачом пролистал и с кем-то в больничке проконсультировался. У Пропаны Ивановны оказался - оперированный мениск. А от мениска всегда прописывают бассейн. Папа был тогда ещё в УВД и у них был сигнал: бассейн заминирован. Всех эвакуировали, здание бассейна прочесали, телефонного хулигана не нашли, а папа тогда же договорился и оформил Пропане Ивановне абонемент. И, ничего не сказав, ни мне, ни маме, поехал в ДК к Пропане Ивановне. Впихнул этот абонемент. За бассейн и такси туда-обратно Пропана Ивановна согласилась учить меня. Сейчас, спустя пять лет, она без палочки в помещении ходить стала. Вода есть вода. Вода - это спасение. Но в бассейне можно грибком заразиться.