Чрезвычайные обстоятельства
Шрифт:
– Вот так вы, супоеды, и жируете, – в голосе Сугробова появились злые нотки, – а армия голодает и катится вниз! – Сугробов рубанул воздух рукой. – Ладно, черт с тобой! Все равно когда-нибудь попадешься и сядешь за решетку… Продукты ведь воруешь? Воруешь, – ответил он утвердительно сам себе и в следующий миг, потеряв интерес к Петракову, отвернулся от него. – Черт с тобой! Живи как живешь, копти небо… Только не путайся у нас под ногами со своими мастерами шашлыка и жареных пончиков.
В ответ Петраков сожалеюще пожал плечами, подумал, что надо бы навести справки о майоре Сугробове.
Майор Сугробов оказался чемпионом Московского военного округа по стрельбе из малокалиберного пистолета. Но это было еще не все. Его назначили начальником сборной команды округа, потому он и вел себя так нахраписто, подобно мелкому купчику, у которого на приобретенном мундире не оказалось двух пуговиц, плюс ко всему перед ним не так проворно сдернул картуз зазевавшийся приказчик… Таких людей в спецназ не брали. А если и брали по ошибке, то очень быстро от них избавлялись.
Больше всего майора Сугробова задевало то, что его команда ездит на неудобных жестких «лиазиках», а мастера черпака и поварешки – на роскошном «икарусе». Что же это такое делается? Где справедливость?
У Сугробова даже лицо нехорошо задергалось, когда он увидел, как Петрович сажает своих людей в «Икарус», он сплюнул себе под ноги и процедил, сжимая зубы:
– Я это дело так не оставлю. Как только доберусь до штаба округа – обязательно узнаю, кто стоит за этими суповарами.
Связи у Сугробова имелись – отец у него был генерал-лейтенантом и занимал в штабе округа приметную должность, – майор Сугробов знал, что говорил…
– И тогда мы будем ездить на «икарусе», мы, а не они! – он назидательным жестом потыкал указательным пальцем в воздух. – Надо же, повара на мягком «икарусе» раскатывают, а боевые офицеры – на печи из сказки про Емелю-дурака и щуку с ее велениями, – майор никак не мог успокоиться. – Всюду взятки, коррупция, казнокрадство… Даже в армии!
Встретились они на стрельбище. Майор забрался высоко, на командирский бугор, откуда было видно далеко окрест, увидев группу Петракова, он опять взялся за старое – завелся шеф беспромашных стрелков…
Хозяйство на курсах «Выстрел» было большое, территория – огромная, город можно возвести, спортсмены с «поварами» могли бы никогда и не встретиться, если бы не общий «пиковый интерес» – стрельбище. Стрельбище на Сенеже было одно.
Команду спортсменов принимал сам начальник стрельбища – подполковник в полевой форме, молодцевато перетянутый ремнями, улыбающийся во все тридцать два зуба, от уха до уха; эта роскошнейшая улыбка не сходила с его лица, пока он занимался со спортсменами. Увидев «икарус», он оглянулся недоуменно, лоб у подполковника вытемнился, словно бы в голове начальника стрельбища возникла недобрая мысль, затем он засек полусгорбленного, какого-то очень домашнего, совсем не похожего на офицера Петровича, одетого в просторный, словно бы на вырост спортивный костюм, аккуратно спустившегося с нижней ступеньки «икаруса» на землю, и махнул рукой в мелком раздражении: еще не хватало, чтобы повара, пропахшие луковыми очистками, мешали тренироваться спортсменам. Со спортсменами приятно иметь дело, а с этими… Стояли бы себе у котлов в засаленных фартуках, помешивали бы поварешками щи, ан нет – не за свое дело взялись, на стрельбище полезли. Тьфу!
Недобрые тени на лице подполковника сгустились, у крыльев носа обозначились брезгливые складки, протянулись к губам.
Петрович, спокойный, с чуть раскачивающейся, будто с похмелья походкой, похожий на клешнястого краба, подошел к начальнику стрельбища.
– Товарищ подполковник…
Тот даже разговаривать не стал, махнул раздраженно рукой:
– Потом, потом, потом…
– Но у нас ведь тоже наряд на стрельбы.
– Я же сказал – потом, – подполковник повысил голос. – Будет дырка – постреляете, не будет – приедете завтра. Ничего с вами не случится.
– Ладно, – спокойным, будничным, почти бесцветным голосом проговорил Петрович. – Подождем, вдруг дырка действительно образуется? Нам спешить некуда. – Это не соответствовало истине. Впрочем, в следующую секунду Петрович поправился: – Пока некуда.
Конечно, день-два для раскачки им положен, но иногда события, стремительно развивающиеся где-нибудь в трех тысячах километров отсюда, спрессовывают время настолько, что не остается не только дней – даже минут. Но тем не менее группа каждый раз перед выходом на задание обязана сдать все зачеты.
Зачеты необходимо сдать по стрельбе из сорока видов оружия – от малокалиберного пистолета, вмещающегося в ладонь, до помповой винтовки, которой так лихо пользуются в кино бравые американские полицейские, на каждый вид дается по три патрона, выбить надо не менее двадцати пяти очков, если стрелять по цифровой мишени, если же мишень предметная, изображающая врага – то в нее надо угодить не абы куда, а в конкретную точку… Три промаха – и все, офицер выводится из группы, к выходу он не готов, ему надо еще немного отдохнуть.
Петрович вернулся в «икарус», виновато развел руки.
– Подождем немного, ребята. Пусть спортсмены отстреляются.
– А если они не отстреляются? – задал резонный вопрос Токарев. – Если они будут садить по мишеням до самой ночи?
– Не будут, – убежденно произнес Петрович, – они через сорок минут устроят себе перерыв, кофий будут пить, шоколадки, чтобы глаз был вострее, трескать – без этого никак не обойдутся. Я этих людей хорошо знаю. Пока понаблюдаем – вдруг результаты будут выдающимися? Интересно ведь.
– Интересно, товарищ полковник, – согласился Токарев.
Первым на рубеж вышел майор Сугробов, картинно согнул руку в локте и начал стрелять по мишеням. Токарев вооружился биноклем – смотрел на мишень прямо через окно «икаруса».
Сугробов нажал на спусковой крючок пистолета, рука у него подпрыгнула. Петрович оценивающе сощурил глаза – руку майору надо тренировать основательно, рука с зажатым в ней пистолетом должна быть чугунной – не то, чтобы при отдаче не должна подпрыгивать, она не должна даже дрожать.
– Попадание в семерку, – негромко проговорил Токарев.
– Негусто, – прокомментировал Проценко.
– Для этого лоха в майорских погонах – хватит, – сказал Семеркин.
Петраков промолчал.
Раздался новый выстрел. Локоть у Сугробова опять дернулся, рука подпрыгнула. Майор картинно отступил назад и перезарядил пистолет.
– Еще раз семерка, – прежним негромким голосом произнес Токарев.
– М-да, – Проценко удрученно покачал головой. – Плохи дела будут у России, если ее станут защищать такие стрелки…