Что мне приснится
Шрифт:
Предельным напряжением воли я преодолел, по крайней мере временно, вызванное ударом искажение чувств. Надо мной нависал тот самый разбойник, с которым я столкнулся в темноте. Должно быть, в падении он выронил свое оружие -- его руки были пусты. Едва я подумал об этом, как своей левой рукой разбойник сжал мое горло.
Всей своей массой он придавливал меня к земле. Из-за полученного удара я был слаб, а ему неожиданность позволила получить выигрышную позицию. Сбросить его с себя не было никаких шансов, я и руками с трудом мог пошевельнуть. Очень хотелось вдохнуть воздуха, и я в отупении попытался это сделать, но только ощутил, как
Лицо разбойника -- сейчас я видел только его -- сделалось самодовольным. Наверное, он решил, что убьет меня. Что ж, у него есть основания так думать, но и мне очень не хотелось проигрывать.
Я ткнул рукой в его правый бок, туда, где должна была быть рана. Мои пальцы сразу же ощутили кровь, и поврежденную плоть, и лоскуты разорванной одежды. Я напряг все силы, которые у меня оставались, и запустил свои пальцы в рану. Разбойник охнул, и я ощутил, что его хватка стала слабее. Я, напротив, сделался сильнее от охватившего меня гнева. Несколько долгих секунд мы боролись -- он душил меня, а я все сильнее сжимал пальцы, все глубже вдавливал их в разверстую живую плоть. Я победил. Разбойник, не выдержав мучительной боли, завопил, и его хватка разом совсем ослабла. Я с жадностью вдохнул прохладный ночной воздух, и он вошел в меня, подобно живительному эликсиру, придавая мне все новые силы. Я стряхнул с себя обмякшее тело нападавшего и схватил свой лежавший тут же меч, чтобы добить его. Как оказалось, в этом не было нужды -- разбойник уже лежал замертво. Скорее всего, его сердце не выдержало болевого шока. Когда наш бой закончился, на меня нахлынуло не подходящее к месту умиротворение, и я не стал наверняка добивать его мечом.
Крики уже прекратились. Интересно, как долго я сражался с этим незадачливым душителем? Я удивился тому, насколько неспокойна ночь. Легкий ветерок приятно холодил ушиб на голове, кровотечение, по-видимому, остановилось. Я прислушался, чтобы понять, где находится Орест и остальные разбойники, и вместо этого впервые услышал шум ночного леса. Листья шелестели в кронах деревьев; когда здесь были люди, это было гораздо труднее услышать.
На мое плечо легла рука. Я знал, что это был Орест. Я взглянул на него. На его лице была улыбка, и глаза его горели, как два огня в ночи. Он был весь в крови, с головы до пят. Стало понятно, что все уже кончено.
Мы шли к лагерю, не торопясь, потому что теперь нам было незачем торопиться. Позади нас оставались мертвые тела, двадцать или больше, да и неважно, сколько. Достаточно, чтобы они утолили жажду крови Ореста, и тем более мою.
Когда мы вернулись, все на стоянке были на ногах, у охраны в руках было оружие -- очевидно, кто-то обнаружил мое отсутствие на страже. Чего только они не могли вообразить... например, то, что я и Орест ходили советоваться со своими дружками-разбойниками, которые прячутся где-то в лесу. Что же, судя по нашему виду, это была напряженная беседа, подумал я и глупо и радостно рассмеялся вслух.
К нам навстречу выступил Константин, и ему явно было не до смеха. Его рука лежала на чекане у пояса.
– Как это понимать?
– ровным голосом спросил он.
Если бы не наш странный вид, он наверняка отдал бы своим людям приказ атаковать, а не задавал вопросы.
Конечно, всякое может случиться, но когда на долгое время без предупреждения пропадают сразу двое наемников, которые нанялись в день перед самым отправлением
– Мы услышали шум сражения и пошли проверить, что это, - улыбаясь, ответил Орест.
– Там схлестнулись две какие-то банды и почти перебили друг друга. У нас не было выбора, кроме как добить оставшихся.
По неподвижному лицу Константина непонятно было, как он отреагировал на эти слова. Несколько секунд он думал в полном молчании, не спуская руки с чекана, а потом послал двоих людей проверить то, о чем говорил Орест. Ни его, ни меня, чтобы показать путь, он с ними не отпустил, так что эти двое ходили довольно долго, пока, к счастью, не нашли убитых разбойников. К счастью для Константина и всех людей в караване -- если что-то пошло бы не так, я уверен, Орест убил бы всех.
Выслушав рассказ о заваленном трупами вооруженных людей участке леса, Константин дал приказ каравану идти дальше, а сам пошел о чем-то разговаривать с купцами. У нас он больше ничего не спрашивал: ни почему мы не предупредили остальных, ни как услышали шум боя с такого расстояния. Судя по взглядам, которые он бросал на перемазанного чужой кровью Ореста, по поводу исхода возможного противостояния он пришел к тем же выводам, что и я.
Я сел на свою лошадь. Все вокруг собирались и приходили в движение. Кое-кто недовольно ворчал из-за того, что не удалось еще поспать -- по-видимому, многие не поняли, что случилось. Вздохнув, я посмотрел на небо. Светало, и хотя пепельно-серый рассвет вовсю разливался по небу, все еще были видны звезды.
Глава седьмая
Часть первая
Приближение Шеола можно было ощутить почти физически еще до того, как на горизонте стали видны очертания его величественных зданий -- как будто великий, древний город распространял на многие лиги вокруг себя некую неповторимую атмосферу. За свою долгую историю столица познала и радость побед, и горечь чудовищных трагедий, так что, приближаясь к городу, ты одновременно приближался и к этой памяти. А в памяти заключена сущность вещей.
После той полной событий ночи караван прошел путь без малейших неожиданностей, и мы преодолели остававшееся расстояние с завидной скоростью. Орест даже не стал никому рассказывать о своих подозрениях по поводу лазутчиков -- прямая необходимость в этом отпала, а эти четверо больше никак себя не проявили. Вообще все шло так же, как и было раньше; у меня даже вызывало удивление, с какой легкостью все общаются с Орестом после того, как большая часть людей в караване видела его красным от пролившейся на него чужой крови. Только Константин с тех пор держался от него отстраненно, и время от времени я замечал, как он бросает на меня и на Ореста изучающие взгляды.
На пути каравана несколько раз встречались таможенные посты и разъезды стражи, но и здесь все прошло без неприятностей -- господа Аперт и Клаус улаживали все, что нужно было уладить, а на пару простых охранников никто ни разу и взгляда не бросил, хотя по мере приближения к столице это начало делаться для меня все менее важным. Мне казалось, что я мог бы заниматься нашим расследованием, и не скрывая своего имени и факта своего пребывания в Шеоле, тем более от Ордена вообще тяжело что-либо скрыть. Впрочем, причин отказываться от первоначального плана тоже не было никаких.