Чума в Бедрограде

Альфина и Корнел

Невыносимая дилемма. Андрей отчасти прав, алгоритм прост: осмотреть помещения, устроить дезориентирующий бардак, по-быстрому свалить с добычей, да-да, но —

Эта херова добыча сама дезориентирует кого хочешь!

Сразу зажимать рот не хотелось — хотелось, чтобы завкаф пискнул чего-нибудь, но тот только распахнул пошире свои голубые-голубые глаза. Он не ломал комедию, не строил из себя героя, не торговался, а просто откровенно и неприкрыто боялся.

Честное слово, вся затея с Университетом стоила как минимум этого момента. И ещё беззащитно выпирающих ключиц.

Гошка

с сожалением отдёрнул балдахин и как можно спокойнее сам опустился на простыни. Навис, почти даже нежно прикрыл так и не издавший ни звука рот рукой в мягкой перчатке. Завкаф не сопротивлялся и не отводил взгляда — и вот это уж точно было приглашением.

Леший, работа работой, но как тут удержишься?

Подошедший Андрей хладнокровно хрустнул ампулой (ну точно слепой!), но Гошка жестом придержал его — тоже не отводя взгляда от завкафа.

Так. От работы надо получать удовольствие.

— По-моему, сперва стоит его трахнуть, — постановил Гошка, аккуратно распахивая завкафский халат. Чёрный и шёлковый на красных простынях — просто как провода в щитке, глубокий символизм цвета. Завкаф прётся от знаков и предзнаменований — ну так вот, эта встреча была предначертана, пусть не жалуется.

Какое тут жаловаться, праздник сплошной, день госслужащего прям. Если не считать того, что в голове досадливо вертелась тошнотворная эротическая мура про напряжение и электрический ток.

Вредно, вредно думать. Откуда мыслей-то столько вдруг?

Андрей недовольно фыркнул:

— Опять?

— Что «опять», тот раз когда был!

Когда-когда, восемь лет назад, прямо после мальчика 66563 с расшифровками. Когда выяснилось, что у Университета хромает интуиция и они не догадываются, что своих людей нужно защищать. Завкафа тогда прикарманили так, всё для той же острастки. И удовольствия.

Он ведь специально это делает — культивирует свою хрупкость и ранимость, стрижётся под оскописта и носит серебряные кольца. Гошка его не обвинял даже, наоборот — догадывался, как весело и приятно, когда у всех близлежащих студентов тестостерон из ушей хлещет. В Университете вообще сильна добрая традиция провокаций.

Так что пусть радуется, провокация сработала.

Андрей посмотрел на Гошку осуждающе — херов отрядский отличник! — и сдёрнул завкафу халат с плеча.

Было бы наивно надеяться, что миленький вдруг решил взять уроки получения удовольствия от работы. Так и есть, ткнул шприцом. Ужас в голубых завкафских глазах булькнул и растворился.

Какая потеря.

— В бессознательном состоянии не так весело, но я готов пойти на эту уступку ради тебя, — ухмыльнулся Гошка и погладил завкафа по белому плечу.

Андрей посмотрел на него с недоверием, механически проверил завкафу пульс, склонился изучить состояние глазных яблок:

— Ты осознаёшь, что он заражён?

— Ты осознаёшь, что именно поэтому мы с ним можем больше никогда не встретиться? Я не готов упустить этот шанс.

— Как тебе прекрасно известно, водяная чума передаётся в том числе и половым путём, — Андрей сделал полдвижения, как

будто хотел оттянуть Гошку в сторону за руку.

— Ну так и что, у нас есть лекарство.

— Когда именно пустили дезинфицирующий состав? Впрочем, неважно: сам он вряд ли пил из-под крана, куда ему в таком состоянии до кухни ходить, да ему бы уже и не помогло — посмотри на зрачки, на состояние мышц, тяжёлая стадия вот-вот начнётся, — зачастил Андрей, ещё раз зачем-то стал считать завкафский пульс. — Порция лекарства у меня, конечно, при себе, но разве задумка была не в том, чтобы оставить его зачумлённым? Наказание за грехи и пороки, все дела? Твои развлечения не стоят того, чтобы его лечить и заражать заново, я не знаю, что будет с иммунитетом, это ненадёжно без предварительных тестов…

— Кто говорит о том, чтобы лечить его? — широко улыбнулся Гошка, но завкафа отпустил — с огромным сожалением.

От некоторых приглашений не только невежливо, но ещё и очень, очень печально отказываться.

— Не трать время на ерунду, — тряхнул головой Андрей. — Электрики не вечны, нам ещё кучу всего сделать надо. И вообще я так и знал, что вся эта затея с завкафом — только для твоего личного удовольствия.

— Не включай белочку, если так торопишься, — рявкнул Гошка.

Ну в конце концов, почему нет?

Когда жители города загибаются от водяной чумы, не присоединиться к своему народу со стороны городских властей даже как-то бесчестно! На час-полчаса — всё равно дольше у параноика Андрея не хватит нервов не всаживать в Гошку целительный шприц.

Даже интересно, в конце концов.

— Да какая белочка? — Андрей отлип наконец от завкафского пульса, задумчиво уставился на перчатки на своих руках, которые были отнюдь не санитарной мерой, а конспиративной, нечего здесь отпечатки оставлять. — Послушай меня, пожалуйста. Шапка проверял вирус и лекарство на себе, нелегальных подопытных ему в Медкорпусе не достать. Мы проверяли на своих людях, но мало, мало проверяли! Я как услышал о возможном родстве вируса со степной чумой, всё время думаю: вдруг начнётся мутация? Вдруг мы не знаем каких-то свойств? Вдруг они нам подсунули формулу лекарства с сюрпризом?

Бессознательное завкафское тело никого не боялось и ни к чему больше не приглашало, поэтому прочие страждущие были наконец услышаны.

— Не ссы, наши подопытные живы-здоровы, — Гошка опустился на корточки у прикроватной тумбочки, полез шарить по ящикам. — Я ещё раз уточнял. Ну, после того, как дал девке пробирку.

Валокордин, письма какие-то, весёленькие сигаретки из цветной бумаги — всё на пол. Письма, возможно, даже на кровать, это уже смотря чьи и о чём. Сейчас поглядим.

«Я знаю, как жалко и нелепо писать мёртвым — но ведь и живому тебе письмо не дошло бы, верно? Заверну в конверт, выкину куда-нибудь, а потом поверю — смогу поверить — что его просто не пропустили по уровню доступа, или что затерялось в дороге, или даже что ты всё-таки прочитал, но не можешь ответить».