Чума в Бедрограде
Шрифт:
Какая жалость, что любезный заботливый Шапка, привыкший к подпискам о неразглашении, запросам на разрешение и сложностям при выбивании права проводить эксперименты на людях, об этом не подумал. Впору разрыдаться.
— Не договаривались так не договаривались. Не о вирусе речь, а о том, что если бы Бедроградской гэбне зачем-нибудь потребовалось больше лекарства — ну или вируса — чем ты дал, вряд ли это стало бы большой проблемой.
— Тебе не понят’. Без формулы можно разве что… — начал было Шапка и осёкся, посмотрел на младшего служащего Скворцова озадаченно, как будто только что его увидел.
Здравствуйте.
—
Шапка молчал, визуально изучая рост, вес и прочие параметры собеседника. Да-да, Гошка в курсе, что он неотразим, но сейчас это, право, неуместно.
— Ты чего-то опять не догоняешь, кажется, — он нагнулся вперёд и изобразил проникновенность. — Все ваши предыстории крайне трогательны, но не ебут ни меня, ни Бедроградскую гэбню. А ебёт нас один простой вопрос: куда делся Андрей. И пока что ты по-прежнему последний человек, который с ним разговаривал. А значит, главный подозреваемый, и тебе отвечать за его судьбу.
— Ты неумный и впереди коня бежишь, — гулко отозвался Шапка. — Ещё раз объясняю: весной я сделал Андрею один вирус, он Андрею не подошёл. Потом я для Андрея не работал, пока в июне он не передал мне сырьё. Из этого сырья я сделал вирус, который подошёл, и пятнадцат’ литров лекарства к нему. Андрей расплатился. Вчера он приехал спрашиват’, могу ли я сделат’ из этого сырья ещё один вирус.
— Вот заладил-то: сырьё, сырьё. Ну сырьё и сырьё, это важно, что ли?
— Это самое важное, — Шапка кивнул каким-то своим мыслям. — Ты не медик, но ты хот’ знаешь, что степную чуму до сих пор не лечат?
Степную —
Кто-то тут чего-то опять не догоняет, кажется.
— Да, — педагогическим тоном, по слогам ответил Гошка, — только речь ведь идёт не о ней.
— Её потому не лечат, — невозмутимо продолжил Шапка, — что в Медкорпус ещё ни разу не попадал образец вируса степной чумы не на поздних стадиях. Он очень быстро развивается. Стадий около сотни. По поздним ничего не понятно даже с нашим уровнем медицины. Чтобы найти лекарство, нужен образец на ранней, а его нет. В 18-м году изолятор с больными сгорел случайно, пожарная безопасност’ подвела. Следующие две вспышки огнём гасили намеренно — слишком страшная болезн’, чтобы рисковат’. В последний раз хотели рискнут’, но вмешалис’ фаланги. Так и нет нужных образцов.
Если бы Гошка не был уверен в обратном, он предположил бы, что Шапку обучали поведению на допросе. Потрясающее количество бессмысленной информации, которой наверняка можно было бы запудрить мозги настоящему младшему служащему.
Вот поэтому и приходится столько работы делать самому.
— Невероятно ценная информация, — не удержался он, — очень полезная и имеет отношение к делу. Ты издеваешься?
— Опят’ вперёд коня помчался. Сырьё, которое я получил от Андрея — это то, из чего в естественных условиях и берётся степная чума. Скорее всего. Так оно или нет, я разобрат’ся не успел, но и это не стол’ важно. Важно, что в Андреевом сырье — первые попавшие в руки медиков образцы вируса вне клеток. В неактивной фазе. Медицинская гэбня за такое хот’ вес’ Корпус продаст, если узнает. Из сырья я сделал родственный штамм для контролируемого заражения — проще, безопасней, но родственный. — Шапка поднял глаза. — Вчера он просил саму степную чуму.
Гошка медленно затянулся: тавру не стоит видеть никакой чересчур бурной реакции.
Каковы факты?
Вирус, который они запустили в Бедрограде, родственен степной чуме.
У Андрея откуда-то есть её образцы.
Андрей возжелал её саму.
И пропал.
Это всё — если Шапка не врёт, разумеется.
Степная чума — это и правда важно. Простой народ боится её, как лешего; медики за ней исступлённо гоняются вот уже сколько лет. Опасна она или нет — похер, а вот как на эти ключевые слова реагируют различные слои населения — имеет значение.
Из-за конфликтов на высоких уровнях доступа Андрея когда-то не взяли в Медицинскую гэбню. Если бы он сейчас вернулся туда со степной чумой в кулаке, никто бы не вспомнил дурного.
Но младший служащий Скворцов не может злиться по этому поводу. Младший служащий Скворцов недоумённо хмурится.
— Саму степную чуму? И ты согласился?
— Мы не договорилис’. Мне это, безусловно, было бы интересно. Но в одиночку занимат’ся степной чумой под носом у Медицинской гэбни — зват’ проблемы на свою голову. Узнают — сожрут. Это опаснее любого нелегального заказа, тут нужны серьёзные гарантии со стороны заказчика. А заказчику этому я больше не верю.
— Почему? Потому что он когда-то давно представлялся частным лицом и заказывал пыточные инструменты? Это глупо.
— Срат’ мне на пытки, — пробасил Шапка. — Тут другое дело: сырьё Андрей не сам привёз и уж не по почте отправил. С сырьём ко мне приехал его человек. Доставит’ и дальше помогат’ в работе. И вроде как следит’, чтобы я про сырьё не болтал. На контрол’ я не в обиде, опасения понятные, и ещё одни руки не лишние. Нормальный человек, нормально помогал и сам держал связ’ с Андреем. Когда вирус был готов, Андрей на связ’ не вышел, и его человек поехал докладыват’ в Бедроград к гэбне. А его там какие-то Андреевы младшие служащие развернули и припугнули. Он подробностями не делился, но зассал всерьёз: если к гэбне не пускают, значит, она не в курсе. А если Андрей свои дела от гэбни скрывает, убрат’ связующее звено после изготовления вируса — первое дело. Потом вроде всё спокойно было, но на той неделе человек Андрея исчез. Мог сам сбежат’, но что-то я тепер’ сомневаюс’.
Шапке незачем врать. Если умный, понимает, что за враньё ему же и прилетит, и прилетит больно. На его месте лучшее — честно всё рассказать и устраниться из процесса, так его же самого меньше трогать будут.
Что у Андрея свои люди есть — понятно. У него с Колошмы ещё идея-фикс, что часть младших служащих должна присягать на верность лично ему. Положим. Но иметь свой штат — одно, а скрывать его от родной гэбни и не пускать — это хамство.
Опасное хамство.
Если Андрей хочет бросить Бедроградскую гэбню и приподняться до Медицинской — это грустно и неприятно. Но если он делает это втайне, старыми добрыми обходными путями — Гошка первый же его и закопает.
Нехорошо пускать по ветру годы синхронизации.
Это если Андрей со своим вирусом не пошёл прямо к фалангам, например. Известно, какая у него была голубая мечта.
Серая рубашка и пустой взгляд прилагаются к Андреевой голубой мечте.
Впрочем, это только усугубляет необходимость его как можно скорее найти.
— Что-то многовато у вас тут, в Столице, людей пропадает, — хмыкнул Гошка. — Не верю, что бесследно. Рассказывай, что знаешь про Андреева человека, буду искать.
— Много не знаю, мне это незачем. Говорил, что практикующий врач, учился в медицинском где-то в Средней полосе — в Кирзани или в Старожлебинске, не помню. После института уехал в степ’ лечит’ местных за спасибо, жрат’ траву и спат’ в юрте — гуманист. Не учёный, но голова соображает, кое-чем помог даже. Андрей его летом через свои каналы официально пропихнул в Корпус — то ли со мной работат’, то ли ещё зачем-то.