Чума в Бедрограде
Шрифт:
Неясно, зачем, — медицинские вопросы-то всё равно Андрей решает — но не помешало бы.
— Сырьё? Это типа кровь смертельно больных? — И почти не забыл, что содержание заказа, которого по-прежнему не знает младший служащий Скворцов, ещё не обсуждалось. — Ну или чего ты там для него мог делать, вирусолог.
— Не кров’, — Шапка в который раз смерил Гошку тяжёлым взглядом, всем своим видом давая понять, что дела творятся крайне серьёзные, а младший служащий Скворцов конкретно попал. — Заказ секретный. Андрей отдельно проплатил молчание. Я думал, заказ сделала его Бедроградская гэбня. А раз тебя послали за ним, но ничего не сказали, может, это лично Андреевы дела, а они и сами
Гошка задумчиво постучал пальцем по пистолету.
— Они, может, и не знают, но ты-то знаешь. Значит, можешь рассказать.
— Сложно. Андрей платил. Андрей гарантировал безопасност’. Я ему тепер’ не слишком верю, но мы с ним давно работаем. Сама Бедроградская гэбня мне ничего не платила и ничего не гарантировала.
Бедроградская гэбня не платила? От расценок тавра, между прочим, городской бюджет покачнулся. Если верить Андрею, он, конечно, профессионал — за два месяца сляпал именно то, что было нужно. Но не охамел ли?
— Что значит «не платила»? Сам же сказал, что Андрей — голова Бедроградской гэбни. Значит, от них и заказ был.
— Не знаешь — не торопис’, — Шапка ещё покрутил головой, коса-то по-прежнему лежала не на месте. — Все дела со мной всегда вёл Андрей. Когда первый раз пришёл, никакой Бедроградской гэбней не представлялся. Представлялся потом, но я привык, что Андрей — Андрей, а для кого он заказы делал, обычно не уточнялос’. Если он голова гэбни, но свои дела делает без неё, я в эти проблемы влезат’ не хочу.
Нет в этом никакой проблемы, просто разделение обязанностей. Тем, кто никогда не сидел в гэбне, не понять.
— Так ему и незачем представляться. Или ты его в чём-то конкретном подозреваешь? — Гошке было всё любопытнее и любопытнее. — Когда он в первый раз к тебе обратился — что-то странное заказал?
— В первый раз? Смешное. Не помню уже, чем объяснял, сем’ лет назад это было. Просил сыворотку для формирования аллергии. Срок выполнения заказа назначил совсем короткий, меньше недели. Я работаю быстро, за то и платят, но Андрей хотел аллергию на сав’юр. Сав’юр как аллерген неудобен, на него естественной аллергии почти не бывает, полезная трава. За месяц я бы справился, за несколько дней — никто бы не справился, — решил вдруг поотстаивать свою компетентность Шапка, — а Андрею нужно было за несколько дней. Я сказал, что не воз’мус’, Андрей сказал, что раз на сав’юр прямо сейчас никак, подойдёт аллергия и на другую траву — твир’. Мол, тоже наркотик, тоже в степи растёт. Сыворотку я ему сделал, но догадался, что он не медик и не эксперименты ставит, если ему сроки и степ’ важны, а не близост’ по составу, например. Спрашиват’ не стал. Зачем не-медику аллергия на степную траву? Ясно же, что не наркотическую зависимост’ лечит’. Наверняка пытат’ кого-то.
Вот они, таврские представления о смешном. И увлечениях всех, кто не входит в Медицинский корпус. Впрочем, тут возмущаться нечестно, история тогда вышла паршивенькая: сыворотка семилетней давности и правда была нужна для того, чтобы пытат’ несчастных жертв на обломках разваленной Колошмы. Более того, это и правда была инициатива лично Андрея, он поехал строго от своего имени, не ставя в известность, — ну и поплатился, чуть не попал под степную чуму. Испугался и больше так не делал.
И с тех пор все хорошо живут.
Пожалуй, Гошка слишком часто думал о том, как важно быть с другими головами гэбни единым целым. Пожалуй, он жалел всех тех, кому не довелось.
Особенно тех, кому не довелось ебаться вчетвером с синхронизацией. По законам Всероссийского Соседства внутри гэбни — нормальной гэбни — ебаться можно только вчетвером.
У этой страны отличные законы.
— Ну ладно, вы давно работаете вместе. Захотел он представиться частным лицом сперва и захотел, кто их знает, может, это нормально. Даже не скрывал от тебя особо, что заказывает препараты для пыток и другой радости. — Гошка снова закурил; стекло балконной двери всё равно погибло, пытаться сохранить квартиру в первозданном виде смысла не было. — Что такого Андрей мог назаказывать сейчас, что ты вдруг уверовал в неосведомлённость Бедроградской гэбни?
— Ест’ поводы. Гэбня знает, только если в ней сумасшедшие сидят.
Так бы и оторвал ему косу к херам козлиным. Тут даже не клещами, тут производственными тисками весом в полторы тонны каждое слово вытягивать приходится.
Многие ошибочно полагают, что, если человек имеет шестой уровень доступа, он имеет также и железное терпение.
— Ты расскажешь, блядь, или нет, какой заказ был? Андрей платил, Андрей гарантировал, Андрей пропал! За тобой же следующим придут, слежку уже поставили. Излей душу, пойди Бедрограду на пользу хотя бы в последние часы жизни.
— Слежку? Кто? — зашевелился Шапка.
— А я знаю? Не Бедроград.
Тавр засопел и задумчиво покусал удила.
Шарль Дарвен ошибался. Гошка не был уверен относительно всего человечества, но тавры-то точно произошли от коней.
— Я вед’ говорил Андрею, что утечёт информация про его заказ — порвут нас всех на британо-кассахский флаг, — Шапка ещё немного почмокал губами, пережёвывая, видимо, своё будущее повествование. — Значит так. Андрей хотел, чтобы я сделал вирус, принципиально новый, чтобы лекарство было только у него. Требования ставил такие: чтобы передавался через жидкости, и передавался легко, не разлагался под воздействием некоторых веществ — подробности тебе ни к чему, — чтобы первые симптомы развивающейся болезни были максимально незаметными, и чтобы в результате — летальный исход.
И снова замолчал. Видать, столь длинные речи утомительны для представителей мира фауны. Но стоит нахмуриться: ах, как же так, смертельный вирус, младший служащий Скворцов впечатлён до корней своих сегодня каштановых волос.
— Сделал?
— Не сразу. Смертельных вирусов много, но устойчивых почти нет. Сложно сделат’ такой, который противостоял бы воздействию агрессивной среды. А список веществ, которым вирус должен противостоят’, Андрей дал большой и специфический.
Ещё бы! Теперь в бедроградских канализационных фильтрах протекают какие-то очень сложные химические реакции, и вирус, ясное дело, должен их обходить, иначе как его через канализации распространять. Наверняка это была непростая научная задача.
— К весне я вывел для Андрея один вирус, — продолжил Шапка, — который подходил по всем критериям. Но там была вероятност’ заражения воздушно-капельным. Небольшая, но была. Андрей заплатил.
Ввиду чего один из бедроградских отрядов остался без капремонта ещё почти на месяц, да. Зато у Шапки теперь наверняка золотой сортир и платиновые гондоны, ай да тавр, ай да умница. Хорошо пристроился. Может, прибить его всё-таки под конец беседы?
— Заплатил, но попросил работат’ дальше. Либо с этим вирусом, либо с чем-то ещё, но чтобы без заражения по воздуху. Я сказал, что и с этим вероятност’-то не самая серьёзная, Андрей сказал, что не должно быт’ даже такой. И стал объяснят’, зачем вирус нужен, — Шапка многозначительно помолчал — оваций ожидал, что ли. — Контролируемая эпидемия в пределах одного здания — говорил, что чут’ ли не самой Бедроградской гэбни. Учебная тревога для проверки готовности служащих. А если ест’ заражение по воздуху, может перекинут’ся на гражданских.