Чума в Бедрограде
Шрифт:
Не академично, зато сразу видно, что объединяет две болезни и одну траву.
Сыворотка, вызывающая аллергию на твирь, реагирует с каким-то её компонентом. То есть, если на схеме — перечёркивает какой-то конкретный кружочек. Дальше понятно: поддерживаем в организме нужное соотношение сыворотки и твири (с сывороткой понятно, а вот твирь каким путём лучше внедрять?), получаем аллергическую реакцию уже не на конкретный компонент, а на все сразу. С аллергиями такое сплошь и рядом. Перечёркивание всех кружочков и звёздочки за компанию, выработка в организме антигена, множащего антитела.
Антитела, борющиеся со степной чумой! С неизлечимой, неизученной, неуловимой степной чумой!
Ну и заодно с нашей бедроградской-водяной (отличная двойная фамилия получилась).
Попельдопель протянул свои каракули Диме:
— Как-то так?
— Угу, — кивнул тот. — У вас рука художника.
— П-постойте, — вмешался Шухер. — Я, к-кажется, слышал нечто п-п-подобное. Семьдесят шестой г-год, последняя вспышка степной чумы. Т-тогда было много шума в-вокруг иммунной сыворотки Смирнова-Задунайского… к-который п-п-посмертно награждён за гражданское мужество. П-п-потом её вроде п-признали т-тупиковой ветвью.
Или не захотели делиться результатами доведения сыворотки до ума. Попельдопель в которой раз поразился гражданской наивности Шухера.
Шухер тем временем очень внимательно разглядывал бирюзовые подтяжки покойника Димы, с которым он при жизни знаком не был, но вот газетные портреты времён гражданского мужества, да и над медфаке один висит — всё-таки героически погибший автор сыворотки когда-то был студентом БГУ… ой.
— Шухер, милый, — ласково позвал покойник Гуанако, резко перестав прикидываться мебелью. — Память — неприятная штука, да ещё и малоизученная. Вечно подводит, подкидывает ложные ассоциации, путает карты, выдаёт желаемое за действительное, достраивает недостающие детали… Пойди разбери, где кончается память и начинается воображение. Ты как медик, хоть и не того профиля, должен бы это понимать. Я бы тебе от всей души советовал это понимать, — Гуанако задумчиво и лирично повертел в руках свой выразительный тесак, недавно превративший карандаш в подобие зубочистки. — Буйство воображения случается. От недосыпа, от перегрузок на работе, да мало ли от чего. А в оживших покойников знаешь кто верит? Сплошь малые народы с их сохранившимися кровавыми культами и ещё психи. Точно говорю, — и вдруг облизнул нож, подмигнув Шухеру.
Попельдопель к моменту демонстративного облизывания как раз успел осознать, что, наверное, совершил ошибку или даже служебное преступление, чем леший не шутит — без согласования с гэбней показал Шухеру покойников. С другой стороны, покойники сами пришли, сами принесли весть о чуме, а какой у них официальный статус и что они вообще во всей этой политике делают, непонятно. Может, поговорят-поговорят, а на следующее утро истают, будто и не было никаких покойников.
— Так вот, лекарство, — как ни в чем не бывало продолжил Дима. — Допустим, берём мы какого-нибудь человека, вкалываем ему сыворотку для аллергии, набиваем поплотнее твирью и прячем в шкаф. Через два-три дня мы из этого шкафа можем извлечь пять литров основы для лекарства. Хотя все пять литров, наверное, брать не стоит. Наверное, от этого может случиться что-нибудь не очень хорошее. Поскольку ситуация драматическая, давайте брать, например, семьсот миллилитров… так, это считать сложно, давайте брать литр.
Считать в любом случае сложно, сейчас всё равно промажет мимо точного числа, вздохнул Попельдопель. Правильно считать такие цифры большинство студентов только к госу обучаются. Но допустим.
— В Бедрограде сколько? — около полутора миллионов жителей. Допустим, заразились все — потому что, знаете, мы так удачливы. Одному больному нужно вкалывать не меньше пятнадцати кубиков лекарства. Всего, соответственно, нужно… 0,015 л умножить на 1 500 000… — Дима завис, в муках сдвинул брови и все-таки сосчитал. — 22 500 литров. Значит, чтобы вылечить весь город, нам нужно двадцать две с половиной тысячи добровольцев, — Попельдопель на это чуть не заржал, но, посмотрев на Димину обалдевшую рожу, сдержался. — Знаете, я тут подумал — а давайте плюнем на программу-максимум, будем верить в удачу и исходить из того, что есть. Не заразят же они на самом деле весь город.
— А если брать по пять литров, — еле сдерживая хохот, влез не-медик Гуанако со своим ножом, — понадобится даже меньше пяти тысяч, гм, добровольцев!
— Жертвенно. Возложим же себя, своих друзей, родственников и тех, кто недостаточно быстро бегает, на алтарь гуманизма, — обиженно фыркнул недовольный своими подсчётами Дима.
— А работать кто будет? — возмутился Попельдопель. Искренне возмутился!
Хотя вообще-то давно пора спросить, как оптимально внедрять в организм кровавую твирь. И где её взять в таких количествах.
То есть ещё непонятно, в каких (зависит от способа внедрения), но зато понятно, что скромности запросов тут можно не ждать.
— К-к-какую ерунду вы мелете, — Шухер выглядел несчастным и, кажется, малость испуганным. — Да д-д-даже не на весь город, где мы возьмём хоть сколько-то д-добровольцев? Ещё и т-тайно от г-г-городской власти?
Повисла нехорошая тишина, которая вернула Попельдопеля обратно к панике. Ну да, можно без аппаратуры, есть аллергическая реакция, есть общие компоненты у твири, чумы и другой чумы. Ну да, есть формула лекарства, вот она, а в ней треть — сыворотка крови с антителами. Только без аппаратуры или без людей (какие двадцать две, какие пять тысяч — хотя бы нескольких сотен!) всё это совершенно бесполезно.
— Ну что же вы все так нервничаете? — усмехнулся в этой тишине Гуанако. — У нас, то есть у вас, есть целый Университет студентов.
— Студентов, — Попельдопель задумался. — Но с учётом уровней доступа, статуса секретности и всего остального… как их заставить-то превратиться в ходячее лекарство? Мы же не можем сказать правду!
Покойники переглянулись.
— Говорить студентам, что мы хотим использовать их в качестве сырья для бесчеловечных экспериментов, действительно не стоит, — медленно, как бы спрашивая разрешения, произнёс Дима, — но это ведь не значит, что какую-нибудь правду рассказать нельзя.
Решение:
План добычи лекарства из ничего был настолько сумасшедшим, что голова шла кругом и отказывалась верить в происходящее в принципе. Ну и леший с ней, с головой.
Шухера Попельдопель оставил на медфаке заниматься всякими предварительными мероприятиями — и так и не спросил, кстати, зачем тот к нему в кабинет-то изначально стучался. Всяко же не вписываться в предотвращение чумы в Бедрограде.
И плащ Попельдопель тоже оставил, шёл просто так, благородно зеленея костюмом, — на улице было на удивление тепло, хоть и ветрено. Вчера-то весь день дождь шёл стеной, и ночью шёл, и с утра накрапывал, а тут вдруг небо обратно прояснилось. И всё бы хорошо, но такая погода была прямо-таки неприлично на руку Бедроградской гэбне — шансы у врачей районных поликлиник заподозрить какую-то странную болячку у тех, кто к ним в ближайшие дни обратится, и так не очень высоки, а тут ещё и погодка.
В отношении симптоматики у водяной чумы условно три этапа (на самом деле больше, но для выявления на глаз это несущественно). Первые дни — вялость, подавленность, сонливость и прочие мелочи, на которые мало кто вообще обратит внимание. Вирус обустраивается в организме, активно размножаться ещё не может, готовит почву. На этом этапе есть даже небольшая вероятность, что какой-нибудь особо сильный организм справится сам, задавит иммунитетом. Через два-три дня, у всех по-разному, происходит мощная атака на иммунитет в виде тяжёлого ОРЗ. Вирус хиленький, не степная же чума в самом деле, ему для манёвра требуются особые условия. Для создания этих условий к вирусу искусственно добавили ОРЗ. Иммунная система активируется, выявляет заболевание, спешно начинает производить антитела с соответствующей иммунной компетенцией — борется с ОРЗ, в общем. В это время обёрнутые в нейтральную хрень-клей молекулы чумы и проникают из крови в ткани и клетки организма. Не было бы ложной тревоги, иммунная система отнеслась бы к этому с подозрением, а так она слишком занята производством ОРЗ-специфичных антител. ОРЗ в итоге заканчивается — или не заканчивается, это вскоре становится неважно; важно, что чума к тому моменту успевает плотно обосноваться и начать наконец собственную атаку на организм. Как путано объяснил Дима, ОРЗ тут, с одной стороны, для эффективности, которая так нужна Бедроградской гэбне, с другой — для простоты выявления, которая нужна уже Университету, если вдруг что.