Чувство льда
Шрифт:
– Ну что ж теперь поделать, – ответил ему Степан, – ты ведь действительно не знал. И потом, ты совершенно прав, Савицкая узнала бы обо всем дня через два-три, если не раньше. В любом случае лучше, что она услышала это от тебя и сейчас, чем ей сказали бы наши «клубные» дамы и при этом смотрели бы на нее и снисходительно улыбались, приглашая войти в их тесный кружок. Теперь у нее есть время морально подготовиться к первому рабочему дню и к встрече с ними, так что в критический момент Савицкая в грязь лицом не ударит. Нет, Слав, правда, не убивайся ты так, все к лучшему получилось.
– Но она так плакала, – неуверенно возразил Янкевич. – Ты
– Да не из-за тебя, а из-за шефа. Ты-то тут при чем? Ты, что ли, романы без конца крутишь, а потом девок своих в издательство пристраиваешь?
И почему Горшкову всегда удается быть таким убедительным? Янкевичу стало легче, но он все-таки пробормотал:
– Так ее жалко…
– Ну, раз жалко – давай пойдем найдем ее и поутешаем. Покормим, напоим, потанцуем с ней, караоке попоем, вон видишь – уже аппаратуру налаживают.
Пение под караоке было гвоздем программы на всех издательских вечеринках. Работали в «Новом знании» два человека, которые умели ловко сочинять смешные и злободневные тексты на мелодии популярных песен. Фишка, однако, состояла не в том, чтобы выйти и исполнить новое сочинение, а в том, что исполнять его должны были люди, к сочинению слов непричастные, то есть с текстом заранее не знакомые. Им просто вручалась бумажка со словами и говорилось, на мелодию какой известной песни их полагается положить. Человек выходил к микрофону и начинал петь «с листа»… Тексты были действительно потрясающе смешными, и неподготовленный исполнитель в какой-то момент начинал давиться от хохота и продолжать уже не мог. Сотрудник, назначенный быть рефери, отмечал в собственном экземпляре место, на котором исполнитель «сломался», и к микрофону вызывался следующий конкурсант. В трех попытках побеждал тот, кому удавалось пропеть больше текста, четвертым же номером выходили сами авторы слов и исполняли произведение уже целиком под истерический хохот присутствующих. Обычно таких песен к каждой вечеринке придумывалось три, а то и четыре, так что навеселиться сотрудники издательства успевали досыта. Конкурса «караоке» все ждали с нетерпением, и участвовать в нем готов был каждый, у кого имелась хоть капля музыкального слуха, а зачастую и те, у кого его не было совсем.
Предложение поискать обиженную и расстроенную Марину Станислав Янкевич воспринял с энтузиазмом, он все-таки чувствовал себя виноватым и хотел хоть как-нибудь исправить положение. Вместе с Горшковым они направились в сторону дамской комнаты, подождали, пока оттуда выйдет кто-нибудь из сотрудниц издательства, поинтересовались, нет ли там новенькой, получили отрицательный ответ и направились искать другой туалет, ибо понятно было, что в таком клубе их должно быть несколько. Кроме туалетных комнат они планировали обследовать и другие помещения, тихие и уединенные, где вполне можно было отсидеться, успокоиться и привести себя в порядок. Подходя к одному из таких маленьких уютных зальчиков, они услышали знакомые голоса. Вернее, голос был одним и тем же, и даже интонации одинаковые, но все равно понятно, что беседуют два человека. Братья Филановские.
Янкевич инстинктивно придержал Горшкова за руку. Степан усмехнулся и на цыпочках двинулся дальше. Он что, собирается подслушивать? Станислава в первый момент передернуло, но в следующую секунду им овладело какое-то мстительное, нездоровое любопытство,
– Что-то я плохо понимаю, с какого бодуна тебя это интересует? Тебе не все равно?
Янкевич попытался сообразить, кто из братьев задал вопрос. Александр? Или Андрей? Наверное, близкие хорошо различают эти два голоса, но Станиславу они казались совершенно идентичными. Ладно, дальше разберемся, решил он.
– Не все равно. Ты мне ответь, ты собираешься на ней жениться? Или так просто, дурака валяешь?
Жениться? Но ведь Александр женат. Значит, такой вопрос мог быть адресован только Андрею. Ну вот, теперь проще следить за разговором.
– Я тебе отвечу, Саня, но только если ты объяснишь мне, какая тебе разница, женюсь я на Кате или нет.
– Это что, ты мне условия ставишь? – Послышался смешок. – Андрюха, ты зарываешься. Не забывай, кто из нас старше.
– Да подумаешь, на несколько минут всего, – в голосе Андрея легко можно было услышать добрую улыбку.
– Эти несколько минут, между прочим, в некоторых странах являются решающими в определении первородства и, соответственно, права наследования, так что даже среди близнецов есть старшие и младшие. Ты давай-ка не увиливай. Я тебе вопрос задал.
– Нет.
– Что – нет? Отвечать не будешь?
– Да я тебе ответил. Нет, я не собираюсь жениться на Катерине. Ты меня для чего сюда затащил? Чтобы об этом спросить?
– Не только. Я считаю, что тебе нужно с ней расстаться.
– Это еще почему? – удивленно спросил Андрей.
– Так будет лучше.
– Для кого?
– Для всех. В первую очередь – для тебя. И для меня тоже. И Катерине будет лучше, она сможет найти себе мужа, пока еще молоденькая, а не тратить время на тебя без всякой надежды на семейный статус. Ну что ты девке голову морочишь? Ей замуж надо выходить, жизнь свою устраивать.
– Интересно ты рассуждаешь… Я даже готов согласиться с тобой. А может, мне самому на ней жениться, а?
– Она тебе не пара. Брось ее, Андрюха, вот тебе мой совет. И ее не мучай, и сам на нее время не трать. Она тебе совершенно не подходит, – решительно произнес Александр. – Тебе нужна совсем другая женщина.
– И ты, конечно же, знаешь, какая именно, – усмехнулся младший брат. – Санек, ты так усиленно агитируешь меня бросить Катю, что у меня зародилась некая мысль: уж не собираешься ли ты ее подобрать? Ну чего ты крутишь? Она тебе нравится? Ты нравишься ей? У вас что-то складывается? Так ты скажи прямо, не крути. Я спокойно отпущу ее и буду радоваться за вас обоих. К чему этот цирк-то разводить?
Горшков при этих словах повернулся к Станиславу и скорчил выразительную мину: дескать, вот что значит истинно братская любовь, даже бабу свою отдать не жалко, лишь бы братишке было хорошо.
– Это не цирк, – с металлом в голосе ответил Александр. – Я хочу, чтобы вы расстались. Ты должен ее бросить. Я не хочу, чтобы она продолжала с тобой жить. Она не должна больше появляться ни на Тверской, ни в издательстве. Она вообще не должна иметь отношения к нашей семье.
– Да что случилось, Саня? Она чем-то тебя обидела? Может, Любу, Тамару? Что-то не так сделала, не так сказала? Ты можешь объяснить по-человечески?
– По-человечески – не могу. Могу только так, как считаю нужным. Катерина являет собой прямую угрозу отношениям внутри нашей семьи. Она недостойна тебя, глупа и корыстна, и тебе лучше от нее избавиться. Иначе мы с тобой поссоримся.