Чужое право первой ночи
Шрифт:
Кажется, я, наконец, сумела справиться с первичным шоком, а потому нашла в себе силы не только солгать мужчине в лицо, но и поднять на него взгляд, вновь оказываясь в той же ловушке зрительного контакта, в какую я угодила за ужином: притягательное спокойствие, решимость и куда более заметное, чем вчера, беспокойство в глубине его необыкновенных глаз цвета вина.
– Вам нужно беречь себя, Алиан, – серьёзно покачал головой Ле’Куинд, – Уже второй день подряд вы подвергаете свою жизнь опасности. Пугающая тенденция, не находите?
Нет, Ваше Высочество, вовсе не пугающая. Именно такая, какой она и была задумана. Вернее, почти такая,
Впрочем, быть может, у меня получится выиграть ещё немного времени и тем самым продлить череду ужасных случайностей, из которых благородному графу приходится вечно спасать свою бедную гостью?
– Возможно, сами Шестеро таким образом выражают свою волю, намереваясь отсрочить ту ночь, которую Ваше Высочество с таким нетерпением ждёт, – попыталась неловко пошутить я.
И немедленно прикусила язык: беспокойство во взгляде мужчины куда-то пропало, сменившись жестокой усталостью и разочарованием. Да и прочие эмоции, что ранее действовали на меня успокаивающе, сменили оттенок на холодный, и я вновь ощутила себя барахтавшейся посреди давящей глубины пруда.
– Хотите вы того или нет, виконтесса О’Санна, однако вам придётся исполнить мою волю уже сегодня, – отчётливо произнёс Ле’Куинд, будто высекая каждое слово в граните, – Сейчас я провожу вас во дворец, где передам в руки слугам, которым будет приказано не спускать с вас глаз до конца этого дня. И поверьте, я очень разочаруюсь, если не обнаружу вас сегодняшним вечером на пороге своих покоев в целости и сохранности. Вам всё понятно?
Сделав вид, что заявление графа в самом деле произвело на меня впечатление, я сдержанно кивнула и сглотнула застывшие в горле слезы. Получилось довольно естественно: я ведь и в самом деле подавляла эмоции, стараясь ничем не выдать едкого разочарования в самой себе. От слёз я, конечно, в самом деле была далека, но губы мои дрожали по вполне естественным причинам.
Получив моё согласие на выдвинутые условия, мужчина развернулся и пошёл по самой короткой тропинке в сторону замка, пропустив меня перед собой, чтобы я была всё время у него на виду и даже не попыталась совершить ещё какую-нибудь глупость, например, потеряться где-то в саду и простыть от ношения мокрой одежды на холоде. По-видимому Ле’Куинд решил, что оба несчастных случая я подстроила нарочно, чтобы избежать обещанного ему по закону права, или, по крайней мере, не упускал из виду такую возможность. Я же просто старалась не замёрзнуть, едва ли не переходя на бег в попытке как можно скорее добраться до хоть какого-то значимого источника тепла, и плевать мне было, что там сейчас думал обо мне граф.
Уже потом, нежась в тёплой ванне, которую специально для меня слуги перетащили прямо к камину, чтобы в соответствии с приказом своего хозяина никоим образом не допустить даже малейшей простуды его гостьи, я позволила себе задуматься о том, в каком положении я оказалась.
Я всё ещё могла сбежать. Уйти из дворца ни с чем. Когда суматоха вокруг меня немного стихнет, вырубить охранника или нескольких, что будут меня сторожить, добраться до конюшни, украсть лошадь и попытаться скрыться где-то в горах, избавляясь от погони. А после – умчаться обратно в тёплый даже по ночам Валесс и больше никогда в жизни не приближаться к демоновым горам демонова Акроса. И тем более к демонову Дейрану Ле’Куинду.
О, Таящийся, признаться, эта мысль была весьма заманчива, тем более после того,
С другой стороны, у меня оставался последний шанс выкрасть амулет, и я знала, что Ирре моя хитрость пришлась бы по вкусу. Я всё ещё могла приблизиться к графу вплотную, что было позволено лишь немногим. Предоставить ему то самое право, ради которого я и прибыла в пронизанный сквозняками далёкий замок. А после, когда Его Высочество расслабится и уснёт, нанести ему роковой удар. Метафорически, конечно же. Убивать я по-прежнему никого не собиралась, несмотря на жгучее желание покарать хоть кого-то за мои неудачи. А вот добраться, наконец, до злосчастного амулета и восстановить веру в собственную непревзойдённость – вполне.
Тем более, мужик он был объективно видный: статный, вежливый, весьма недурный лицом, да к тому же физически развитый словно воинственный ангел. Это, конечно, ни капли не говорило о его способностях в постели, но оставалось надеяться, что спустя столько перепорченных девушек какие-никакие навыки ублажения у него имелись. К тому же я не могла отрицать, что с каждым прикосновением графа моё тело отзывалось на его близость всё сильнее. Всё жарче разгорался пожар внизу живота, когда я начинала задумываться о сегодняшней ночи. И всё сильнее я жаждала испытать то удовольствие, которое граф смог бы мне подарить, если бы я дала ему такой шанс.
Это даже не было компромиссом с моей собственной совестью ради исполнения контракта, под которым я подписалась. Я не продавала свою честь за сундук золотых касов, что был обещан мне по возвращении с добычей.
Я просто хотела насладиться ночью с мужчиной, чьё тело меня почему-то ужасно привлекало. А после этого, когда я, наконец, смогла бы унять своё ненасытное желание, из-за которого я лишалась возможности адекватно мыслить, я бы вернулась к привычной роли Кошки из Валесса и забрала то, что давно уже должно было принадлежать мне.
Решено. Праву первой ночи для графа Ле’Куинда – быть.
Глава 7. Комната на вершине башни
Уже прошло около пяти минут с тех пор, как двое стражников под предводительством Мэйми сопроводили меня к самому верху башни правого крыла замка, где располагалась спальня графа Ле’Куинда, и удалились вниз, по-видимому, встав на охрану у подножия винтовой лестницы, а я так и стояла у старинной, покрытой позолотой двери, никак не решаясь в неё постучать.
Согласно правилам, которые мне объяснили, подразумевалось, что я должна войти навстречу своей участи сама, как буду к этому готова. Если же попытаюсь уйти – меня остановят и терпеливо возвратят к порогу графской опочивальни. Вариантов избежать встречи с Его Высочеством у меня теперь уже не было: на немногочисленных окнах тяжелели защитные решётки, предостерегавшие моих предшественниц от совершения глупостей и, видимо, по той же причине на всём протяжении лестницы не было ни единой свечи. По пути наверх дорогу нам освещал фонарь одного из стражников, а теперь, оставшись в одиночестве, я стояла в тусклом лунном свете и зябла, облачённая в лёгкие шелковые одежды: доходившую мне до щиколоток полупрозрачную ночную сорочку, вышитую золотыми цветами, и насыщенно-жёлтый халатик из более плотной ткани, широкие рукава которого заканчивались у меня на локтях, а подол немного волочился по полу, несмотря на бежевые туфельки с небольшим каблуком.