Цитадель тамплиеров
Шрифт:
Глава xx. пыточный поезд
Целый месяц прошел в мелких стычках. За сто лет военного противостояния Назорей и сарацины как следует изучили друг друга. Курд, сельджук, сириец не падали в обморок при появлении закованной в сталь скульптуры с длиннющим копьем, а латинского или английского рыцаря не смущали феерическая джигитовка воинов ислама и мелькание их проворных сабель. Опытный рыцарь побеждал суетливого сарацина, а ловкий сарацин — спесивого рыцаря.
Саладин попробовал применить старинную хитрость; стал кружить по Хайертской долине, делая вид, что не уверен в своих
Гюи приказал своему войску остановиться. Саладин тоже остановил своих.
Долина напоминала огромное мелкое блюдо. С одной его стороны стояли шатры крестоносцев, с другой — дымились костры мусульман. В отдалении виднелись каменные постройки.
Выйдя утром из своего шатра, его величество поинтересовался:
— Как зовется этот город?
Отозвался барон де Бриссон, изучивший окрестности:
— Этот город называется Хиттин, Ваше величество.
— Что за варварское слово! — воскликнул король.
— Город очень старый, Ваше величество, — сказал барон. — Имеются еще римские постройки.
— Глупости, римляне не давали варварских имен своим городам!
Пейзаж был хорош: аккуратные купы миртовых деревьев, извилистый ручей, квадраты сжатых полей, симметричные строения из белого камня. Портили впечатление дымы в лагере Саладина.
Граф де Ридфор, великий провизор граф де Бурже, Конрад Монферратский и другие владетели поставили свои шатры в отдалении от королевского. Брат Гийом смиренно следовал за Великим магистром. Его повозка давно уже двигалась в голове обоза. За нею изо дня в день следили из соседних повозок, и особо присматривали шпионы, переодетые оруженосцами, водоносами и маркитантами. Они докладывали одно и то же: монах ни с кем не общается и уклоняется от разговоров. Наученный горьким опытом, Великий магистр не верил ему. Де Труа следил за братом Гийомом, облачившись в одежды рыцаря ордена святого Лазаря. Это ему позволило не открывать лицо. Вместе с тем он не рисковал особенно приближаться к повозке брата Гийома.
В полусотню охраны обоза граф отбирал людей, прибывших в Палестину недавно, притом из Ирландии или Галиции. Чтобы рядом с монахом не появились его знакомые и чем-то ему обязанные.
Де Труа, не доверяя и рыцарям из конвоя, и шпионам де Ридфора, ждал, что вот-вот брат Гийом соскользнет с облучка и затеряется в утреннем тумане. Его мучила мысль, что все же монах каким-то образом направляет события. Являлось желание сзади подъехать и рубануть топором беззащитную голову брата Гийома… Увы!.. Он был убежден и убедил графа де Ридфора, что брат Гийом отправился с армией не для прогулок. Он что-то планирует и выжидает момента действовать. Оставалось следить за каждым его шагом в надежде перехватить его руку.
Великий магистр внимательно слушал суждения де Труа. В сущности, он боялся монаха. Имея под командованием пять тысяч вооруженных людей, заманив врага в гущу этой железной толпы, он страшился прикоснуться к нему. Будто отдаст приказ уничтожить брата Гийома, и тотчас все войско провалится в тартарары; тогда начнется самое страшное.
Шатер Великого
— Он не отходит от своей повозки, разве что по нужде, и то — редко, — шептал де Труа.
Де Ридфор оттягивал ворот своей кольчужной рубахи, она натирала кадык.
— Вы пришли рассказать, как работает его желудок? — как-то спросил он.
— Нет, разумеется, мессир. Но докладываю, что наш подопечный ни с кем не уединяется. Сам правит лошадьми и все такое. Словом, ведет себя по-прежнему.
— Может быть, зря мы к нему привязались? Что предлагаете?
— Я прошу у вас права дать мне право задерживать всех подозрительных.
— Как вы их будете определять?
— По их поведению. Сейчас у меня на примете двое таких. Одного я бы немедленно допросил. Он с виду — кузнец, но я не уверен…
— Что ж, допросите.
— А если не пожелает отвечать?
Граф поморщился.
— Намекаете на пыточный поезд?
— Да, мессир.
Речь шла о повозках с инструментами для пыток вражеских лазутчиков, презирающих смерть. Эти повозки ставили в стороне от лагеря, дабы крики пленников не тревожили христианских воинов.
— Мы в походе, де Труа, когда вы собираетесь заниматься этим? — вяло спросил де Ридфор, презиравший нерыцарские формы войны.
— Хотя бы и ночами. Вспомните госпиталь святош Иоанна. Надо знать, что затеял монах.
Не скрывая неудовольствия, граф согласился.
В тот же день подозреваемый попал в лапы угрюмых специалистов. Через несколько часов он сошел с ума. И прояснилось, что в самом деле это — кузнец. Палач огорчился. Де Труа не расстроился.
— Что нам делать с ним, сударь? — спросил палач. — Он — не жилец.
— Говоришь, он сошел с ума? Кончайте его, раз уж так. И хороните.
— Мы не хороним, сударь. Работа у нас другая.
— Ничего не поделаешь. Не устраивать же погребение со священником.
Палач ушел недовольный. Ему не нравился этот не снимающий шлема рыцарь.
С того дня армию Пои сопровождали ночами крики из обоза, где тащился пыточный поезд. Де Труа неистовствовал. Люди, вызывающие его подозрение, по большей части исчезали.
Де Труа не знал, осведомлен ли брат Гийом о его присутствии в армии. Считал, что догадывается. Одеяние рыцаря ордена святого Лазаря он перестал ощущать как защиту. Отлавливая потенциальных агентов брата Гийома, он заботился и о собственной безопасности.
— У вас есть, что мне сказать? — спросил при очередной встрече Великий магистр.
— Я очень хотел бы. Но… Видимо, люди монаха действуют умнее, чем мы считаем. Кого-нибудь я поймаю.
— Боюсь, что вы искалечите половину обозных. Некто де Липон публично жаловался на палачей, искалечивших его старого слугу.
— Этот старый слуга терся возле лошади монаха, будто доставая что-то из-под чепрака, мессир… Вы велите мне прекратить?
— Ничего я вам не велю, а советую быть осмотрительнее. Кстати, ко мне явился Гнако, палач. И сетовал.