Цитадель тамплиеров
Шрифт:
— Я редко притворяюсь, Ваше величество.
— Не называйте меня так, — глухо попросил Гюи, — я не знаю, что делать. Все готовы беспрекословно подчиняться, но это парализует волю. Рыцари мне салютуют, солдаты сходят с ума от счастья при моем появлении, а я не знаю, что мне делать. Зачем мы начали эту войну? Войну, в какой Великий магистр ордена тамплиеров увиливает от командования армией. Для чего все это затеяно, граф?
Лошадь короля развернулась, и он оказался лицом к лицу с собеседником.
— Чтобы потерять Иерусалим, — неожиданно для себя бухнул де Ридфор.
Разговор бы продолжился, когда бы не стрела, выпущенная из рощи с того берега. Оттуда с шумом прыгали в воду конные сарацины. Двое, трое, пятеро. Король и Великий магистр обнажили оружие. Свита была в полусотне шагов, и сарацины могли обезглавить католическую армию. Де Ридфор пришпорил коня и налетел на передового, выбиравшегося из воды всадника. Тот успел подставить клинок и отвести удар от головы. Но меч опустился на голову коня, и сарацин, ругаясь и потрясая саблей, съехал обратно в ручей. Со вторым де Ридфор справился без меча. Он занес его, когда лошадь вопившего курда стала передними копытами на влажный обрыв берега и подтягивала задние ноги. Но тяжеловес-жеребец де Ридфора ударил ее мощной грудью с бронзовыми шишаками, и она вместе с хозяином рухнула в быструю воду ручья.
Подскочили рыцари королевской свиты. Свалка была короткая. Сарацины ретировались.
Лагерь встретил короля и Великого магистра изъявлениями восторга. В успехе у ручья всем хотелось видеть предзнаменование будущих побед. Взять верх в такого рода стычке перед боем считалось хорошей приметой.
— Граф, — сказал Гюи, — прошу вас отобедать со мною.
— Я благодарен вам за приглашение, Ваше величество, но время ли для обедов?
— Это будет обед в вашу честь, великий провизор и маркиз Монферратский на него приглашены. Все должны узнать о вашем подвиге.
— Мне кажется, вы преувеличиваете мою заслугу, — искренне сказал де Ридфор.
— Когда бы не ваша расторопность, одним королем стало бы меньше, клянусь копьем святого Георгия.
В своем шатре Великий магистр нашел де Труа.
— Что-то случилось? — спросил де Ридфор. — Новости из пыточного поезда?
— Да. Нашелся лазутчик из лагеря Саладина. Де Ридфор оторвался от кувшина с вином, к которому жадно припал, сняв доспехи.
— Скажите, сударь, сколько же человек вы мне изувечили в поезде?
— Двенадцать.
— Выходит, каждый двенадцатый у нас в войске — сарацинский шпион?.. Что рассказал этот, когда вы ему поджарили пятки?
— Оказывается, султан ждет армию из Египта. Ее ведет Ширкух. Через десять дней они будут под Хиттином.
Де Ридфор помрачнел:
— Мы выставили против него заслон.
— Ширкух обманул комтура и обошел Аскалон без боя.
— Это, может быть, козни монаха?
— Почему бы и нет. Он мог отправиться с нами, чтобы отвлечь внимание от других. Перепелка притворяется раненой, уводя хищника от гнезда. Брат Гийом притворился присмиревшим…
— Перепелка в сутане, — рявкнул де Ридфор. — Там куча монахов. Может, он и не перепелка, в том смысле, что не главный.
Де Труа поправил свою перевязь с мечом.
— Не думаю, что мы сейчас должны думать об этом.
— Изъяснитесь!
— Мы слишком долго сидели на месте. Не пора ли выйти на поле боя? Если сегодня, а в крайнем случае, завтра не атакуем, то мы лишаемся шансов выиграть всё.
Де Ридфор обхватил голову ладонями.
— Вы предупреждали меня о катастрофических опасностях этой войны, теперь же советуете вести ее активно.
— Противоречия нет.
— Как же нет, когда есть!
Граф пробормотал португальское ругательство и перекрестился.
— Мы не зря искалечили дюжину этих несчастных, мессир, — сказал де Труа. — Иначе мы бы не выловили шпиона, и в скором времени Саладин и Ширкух раздавили бы нас, как нильские крокодилы давят своими челюстями молодых черепах.
Де Ридфор и сам подумал об этом.
— А что наш… поднадзорный?
— Его телега — в миртовой роще. Возле дежурят четверо крепких парней из вашей охраны. Они подчиняются только мне и, разумеется, вам. Даже приказание короля они не выполнят.
— Гюи звал меня к обеду, но боюсь, у него сегодня даже завтрак не получится, — задумчиво сказал граф и позвал мажордома.
— Слушаю, мессир, — вырос Карно.
— Немедленно пошлите приглашения Гюи Лузиньянскому, Конраду Монферратскому, графу де Бурже, барону де Бриссону, магистрам Калатравы и Компостеллы. Дело чрезвычайной важности, не терпящее отлагательств. Срочно — ко мне!
— Я могу остаться, мессир? — спросил де Труа.
— Извольте. Но это одеяние… — де Ридфор покрутил головой, — оно вызовет вопросы.
Де Труа снял шлем.
— Он мне уже не нужен. Я переоденусь.
Граф пожал плечами и громко велел принести вина. Второй кувшин он осушил уже медленнее. Спросил у гостя:
— Хотите?
— Нет, — улыбнулся тот и показал болтающуюся на поясе фляжку. — У меня питье, приготовленное по рецепту брата Гийома.
Граф де Ридфор захохотал. Поднеся чашу ко рту, спросил:
— Угадайте, кто прибудет сюда первым?
— Король Иерусалимский.
Великий магистр, не отрываясь, выпил до дна всю чашу и произнес:
— Нет. Первым заявится Гюи Лузиньянский.
Через десять минут начался экстренный военный совет.
Глава xxii. брат и сестра
Отправляясь на войну, маркиз Конрад Монферратский позаботился, чтобы его будущую жену охраняли как следует. Забот у охранников было немного. Принцесса почти не выходила из замка. Из ее спальни через балкон по изящно изогнутой лестнице можно было сойти в тенистый сад. Днем брат и сестрица прогуливались по расчищенным дорожкам. Свое свободное время, а другого и не было, принцесса делила между воспитанием Бодуэна и сочинением писем Конраду.